Форум » Креатифф » Вольные: дети Холодных Звёзд » Ответить
Вольные: дети Холодных Звёзд
Фриц: Пятая эпоха Средиземья..... Часть первая моей повести о Вольных и картинки к ней)
Ответов - 97, стр:
1 2 3 4 5 All
Фриц: (вместо эпиграфа...) - Ты смог бы достать мне звезду с неба? – спросила девушка. - Нет, только стрелу в полёте, – ответил Вольный. - А ты смог бы хотя бы отдать мне своё сердце? - Нет, только силу. - А смог бы ты терпеть разлуку со мной? - Вольные способны терпеть любую боль. Тут заиграл неслышный для людей сигнал к атаке, и Вольный отправился на войну, потому что Честь Воина превыше всего. - Ну и уходи! – закричала девушка вслед. Пока на границах леса шла война, девушка сидела под деревом с одним поэтом, и он говорил ей прекрасные слова и про звёзды с неба, и про отданное ей сердце, и о том, как она прекрасна. А когда Вольный вернулся, он нашёл их в окружении эльфов дроу. Девушка умирала от магического удара, а поэт ползал перед эльфами на коленях, размазывая слёзы и умоляя пощадить. Вольный напал один на отряд врагов и в жестокой битве зарубил их всех. А потом он взял умирающую девушку за руку и передал ей свою силу, чтобы она жила. - Не тронь мою даму, нелюдь! – воскликнул поэт. Но Вольный и так уже чувствовал, кому принадлежит девушка. Она ожила и расплакалась на плече у поэта, который плакал вместе с ней. Вольный не стал пачкать меч об поэта. Он повернулся и зашагал прочь. - Вот видишь, прекрасное создание, эти нелюди совсем не знают любви, – шёпотом сказал поэт. – Посмотри, как он гордо уходит. А Вольный шёл до первой стрелы недобитого дроу, пущенной в него с дерева, которую он уже не захотел ловить. Вольный способен вытерпеть любую боль. Она не может его унизить и сделать слабым, она не властна над его честью, она способна только убить…Легенда Вольных о любви
JAM: Очень, да. А дальше?
Hauptman: Извините, навеяло, мультик такой был - "Милая, я подарю тебе эту звезду...", пел чувак, а супруга скребла сковородку...
Фриц: Jam, спасибо)) А вот и первая глава! Hauptman, так это мультик? А мне казалось, просто картинка! Вот она, кстати)) (мне тоже запомнилась) Дух сумрачной стали Тело Вольного будто растеклось в воздухе – в неразличимом для человеческого глаза прыжке. Стража герцога – высокие нелюди в одинаковой сине-чёрной броне – увидели стрелу, летящую к замершему на троне правителю, и метнувшегося ей наперерез Тор-Катана. Пять пар нечеловеческих глаз спокойно проследили за полётом стрелы, за долю мгновения рассчитав, что она летит герцогу в шею и что Тор-Катан успевает её перехватить. Герцог успел увидеть лишь светловолосого Вольного, будто из ниоткуда тяжело спрыгнувшего прямо перед ним. Полмгновения назад нелюдь стоял сбоку трона, а теперь – между залой и герцогом, с чёрным оперением пойманной стрелы в руке. В зале кто-то истерично вскрикнул, послышалось несколько восхищённых возгласов. - Враги… – чуть испуганно буркнул герцог. – Стража, проследите, откуда стреляли. Что ж, продолжим наш совет, Высокое собрание. Вольный бесшумно отступил назад, в сторону от трона. Вырвал из ладони стрелу с чёрным оперением и бросил на пол. Среди Высокого собрания – нобилей Герцогства, собравшихся на совет на амфитеатре скамей в тронном зале – прокатился негромкий поражённый рокот: на лице раненого Вольного не отразилось ни тени боли. Он всё так же стоял сбоку трона рядом с сородичами, сложив руки на груди, только с пальцев на мраморный пол мерно падали сверкающие алые капли. - Положение на границах, на мой взгляд, становится слишком опасным… – продолжал герцог, явно бравируя своим хладнокровием. Тим-Кор с молчаливым возмущением покосился на стоящего рядом Тор-Катана: тот чуть пошатнулся, уже второй раз – непростительный для Вольного проступок! - Оркские воздушные рейды уничтожили уже четвёртую нашу заставу, что даёт повод задуматься о вступлении в РейнджКонфедерацию… - Но вступив в Конфедерацию, мы открыто противопоставим себя Империи Зла! - Империя Оркес уже открыто противопоставила себя всему миру, почему бы нам не присоединиться к сильным для борьбы с угрозой? …Гул голосов людей слился в один непрерывный рокот… Пронизанная лучами света зала плывёт перед взглядом, наотрез отказывающимся фокусироваться… Раздирающая огненная боль медленно ползёт вверх по руке, крутя жилы… Но на загорелом лице с чеканными скулами не отражается ничего, только голубые глаза с вертикальными зрачками подёрнулись туманом от боли… - Таким образом, я взял на себя ответственность сделать вывод, что в данном случае… Среди Высокого собрания нарастал обеспокоенный шум, взгляды один за другим устремлялись вбок от трона, на неподвижно замершую Вольную Стражу. Герцог нервно поёрзал на троне и обернулся. Один из его Вольных – кажется, тот, что поймал стрелу, – пошатывался, как на сильном ветру, «плывущим» взглядом уставившись в пространство. Его твёрдый подбородок мелко-мелко дрожал. - Эт-то что… – только начал герцог, как Вольный вдруг, будто разом лишившись всех костей, ничком рухнул на пол, грохотнув о мрамор металлом брони. – Эй, что это с ним? – у герцога дух захватило от возмущения: один из его Вольных телохранителей, тварь из расы идеальных воинов, настоящая его гордость, грохнулся в обморок перед всем Высоким собранием! – Переверните! Двое Вольных с непроницаемо-каменными лицами перевернули товарища на спину. Посеревшее лицо, плотно зажмуренные глаза, покрытый испариной лоб, мелко дрожащий подбородок… Один из Вольных приподнял руку упавшего, где на ладони вздулся иссиня-красный бугор вокруг раны от стрелы. - Стрела была отравлена, ваше высочество. - Лекаря! Лекаря! – закричал герцог, перекрикивая испуганный шум Собрания; многие нобили повскакивали со своих мест и двинулись вперёд, чтобы получше рассмотреть, что произошло. Пятеро Вольных стояли неподвижно, не глядя на герцога. Они читали сейчас его мысли без всяких на то магических способностей: «Не хватало ещё, чтобы здесь сдох!» У трона сразу стало теснее, чем на городском рынке, и Вольная Стража сгрудилась вокруг герцога: случай для нового покушения был самый подходящий. Вокруг раненого столпились почти все, кто был в зале. Покинув свои застланные бархатом скамьи, почтенные министры шумели и галдели, как обычные зеваки, но помогать никто даже не собирался. Всегда интересно посмотреть, как сражается идеальный воин, если, конечно, он сражается не против тебя; ну а посмотреть, как он издыхает на полу, почему-то гораздо приятнее… * * * Стража у входа пропустила девчонку лет шестнадцати, с неровно остриженными каштановыми волосами до плеч, на фоне которых ярко выделялся один почти белый клок сбоку лба и длинные белые пряди на висках. Её немудрёная дорожная одежда была запылена, в руке она сжимала кожаный тубус для пергаментов. Высокая пронизанная светом зала встретила девчонку тревожным шумом. Почти все скамейки пустовали, а разряженные нобили столпились у трона. - Что там происходит? - Было покушение на герцога, – подозрительно покосившись на неё, сказал худощавый нобиль в светло-голубом плаще. – Один из его нелюдей получил отравленную стрелу. Нелюди. Знаменитые телохранители герцога, стоившие ему целого состояния, – шесть существ странной и редкой расы Drearann aeodni, или Вольных. Внешне они, говорят, похожи на людей, только чуть выше и крепче, у них характерные лица, глаза хищных зверей и абсолютно нечеловеческая реакция, боевые качества и мораль. Девчонка проскользнула между столпившихся советников и министров и оказалась у самого трона. Первое, что она увидела – это распростёртое на полу тело: парень лет двадцати, в такой же чёрно-синей броне с двойным восьмиконечным знаком на груди, что у остальных пяти, окруживших герцога. Глаза плотно закрыты, на смуглом лице проступили синеватые пятна, песочно-светлые волосы растрепались и взмокли. Раненый глухо рычал сквозь зубы, стиснутые до скрипа; всё его исковерканное судорогой тело тряслось, стукаясь о мраморный пол. Беглый взгляд на рану на ладони – и Хелька всё поняла. - Это чёрный яд дроу! – выкрикнула девчонка, звонкий голос пробился сквозь встревоженный гул. – Скорее, настойку живицы болотной – он умирает от болевого шока! Разряженные слуги, которым наконец дали прямое указание, что делать, стремглав бросились к дверям. Хельку Шейллем здесь знали. И знали, что её лучше послушаться. - Ты могла и опоздать, Хелька, – герцог неожиданно оказался рядом, приобнял за плечи, дыша в ухо, – Эта стрела предназначалась мне. Хелька кивнула, не оглядываясь. Она смотрела на Вольного – беспомощного, умирающего, изломанного болью, который так неудачно поймал в полёте стрелу. Обычный человек, парень как парень, только неестественно тёмная по сравнению с волосами кожа, да чётко очерченные острые скулы, и уши – заломленные назад под прямым углом, по форме ни на что земное не похожие. - Он выживет? - Я уже не знаю, – Хелька коснулась дрожащей руки со скрюченными от боли пальцами, едва не отдёрнулась: Вольный весь горел. Человек на его месте орал бы от боли изо всех сил, пока не порвал себе горло, и всё равно продолжал бы пытаться кричать… – Где же они с лекарством?! Нельзя терять ни секунды! И ещё – нужна помощь Светнесущего мага. - Это до-о-орого, – протянул герцог, правда, так тихо, чтобы слышала только Хелька, а остальные приняли это за любовное воркование. – А ещё – ты меня не обняла. Хотя нужно бы. - Сейчас – не до того! – отрезала Хелька и склонилась над Вольным, которому становилось всё хуже. Его сердце суматошно трепыхалось, ударов почти не различить; шли последние минуты его жизни, Хелька чувствовала это: Вольный бился уже не в судорогах, а в агонии, а рычание переходило в хрип. - Живица болотная, госпожа, – выдохнули сзади, в руку сунулась запыленная склянка. Хелька зубами выдрала пробку, попыталась разжать Вольному челюсти. Куда там! Вздувшиеся желваки мышц были как каменные, он уже ничего не понимал и не воспринимал. - Подержите его! – взмолилась Хелька. - Рен-Октар! – поспешно позвал герцог. Высокий темноволосый Вольный с золотым круглым знаком на броне одним движением очутился рядом, на коленях, и разжал раненому челюсти. Вливая лечебную настойку, Хелька вся передёрнулась: нижние клыки у Вольного были острые и удлинённые, почти как у жутких тварей-уркосов из Империи Зла. - Скоро должно подействовать, – сказала Хелька. Несмело глянула вверх – неподвижно застывшие Вольные уже не казались мрачными големами, девчонка успела увидеть даже что-то похожее на облегчённые улыбки. Если, конечно, можно так назвать чуть шевельнувшиеся в сторону уголки твёрдых губ и едва заметно приопустившиеся веки… Они были похожи на того, которого спасла Хелька: такие же чеканные скулы, странные нелюдские и не эльфийские уши, твёрдый подбородок с крошечной ямочкой, безволосые брови как у уркосов – ещё одна жутковатая деталь. А ещё – глаза. Чуть раскосые, как у хищных зверей, без белков, с вертикальными узкими зрачками. И у всех – яркие-яркие! Салатовые, зелёные, бирюзовые, синие, у одного даже жёлтые, как у уркоса. Волосы у Вольных были с золотистым оттенком: два паренька – взлохмаченные, золотисто-рыжие, один здоровенный громила с короткой золотисто-каштановой стрижкой, и даже чёрные волосы Рен-Октара – странного Вольного в совершенно непонятном возрасте, с обведённым в круг знаком на броне и удивительными двухцветными глазами – отливали золотом. Только один высокий худощавый Вольный был пепельно-седым. Хелька снова перевела взгляд на раненого – тот уже не бился в судорогах, и дыхание выравнивалось, но в сознание он ещё не пришёл. - Позаботьтесь о нём, – бросил герцог, обнял Хельку за талию. – Ты просто волшебница, милая. Пойдём скорее… Герцог скомкано объявил о том, что собрание на сегодня закончено, и, деликатно, но спешно растолкав нобилей, увлёк Хельку в неприметную дверцу за троном. Почти бегом они пронеслись по освещённым факелами коридорам без окон, в самом сердце дворца. Мягкие сине-пурпурные ковры с длинным ворсом, на которых слуги даже шаг ступить боялись и ходили исключительно сбоку, полностью заглушали шаги. Перед огромной расписной дверью в покои герцог подхватил девчонку на руки, так что завистливо вздохнула проходящая мимо служанка. Герцог занёс Хельку в спальню и запер дверь. - Наконец-то! Что они ответили? Хелька уже стояла на полу, скинув пропыленный плащ, а герцог нетерпеливо смотрел на кожаный тубус в её руках. - Я отдала залог, но они потребовали ещё денег, пришлось доложить самой. Вот, – девчонка шёпотом протараторила всё это и выложила перед герцогом на стол свёрнутый лист пергамента. – Здесь расположение основных сил и план удара. - Отлично… – промурлыкал герцог вслух, потирая руки, и снова перешёл на едва слышный шёпот. – Ты отнесёшь это оркам. Прямиком в Мордор, в столицу Империи Оркес. У нас всё уже договорено: получив это, они обрушат удар на Конфедерацию, а нас оставят в покое… - Я – в Империю Зла?! – шёпотом выкрикнула Хелька. - Я больше никому не доверяю… любимая. - Пфхм! «Любимая»… Если честно, мне не нравится эта игра. Притворяться вашей любовницей – это… гхм… – Хелька не подобрала нужных слов. - По-другому никак. Как ты себе это представляешь: «А ну-ка выметайтесь все отсюда, мне надо посекретничать с моим агентом! Рекомендую: тайный курьер-дипломат, ведёт все мои дела по связям с разными расами и государствами, в том числе с Империей Зла. Кстати, перехватить её можно на выезде из дворца, при должном старании у неё можно выведать много интересного!» Нет уж, пусть лучше все считают, что я тут с прелестной малолет.. – Хелька возмущённо вспыхнула, её большеглазое личико перекосилось от гнева, и герцог, не договорив, в извиняющемся жесте вскинул руки и продолжил в совершенно другом тоне: – Я верю тебе, Хелька Шейллем. Только ты сможешь пробраться в Империю, проскользнуть, минуть заставы… и не предать меня. Судьба нашего Герцогства в твоих руках. - Вот только не надо вот этого. Мы просто покупаем безопасность предательством… - Мы ни с кем не в союзе, а значит, никого не предаём. Ты согласна отнести это в Нью-Орк? Хелька обречённо плюхнулась на широченную резную кровать, утонув в перине по пояс; сердито дёрнула кисточку балдахина над головой. Послышался угрожающий треск материи, и девчонка поспешно отдёрнула руки. - Согласна? – герцог настойчиво взглянул в серо-жёлтые глаза, опустившись перед кроватью прямо на пол и взяв руки Хельки в свои. – Ну-у-у, мой вернейший агент… - Разве от меня это зависит… – Хелька опустила плечи. Герцог радостно вскочил и, слегка приплясывая на месте, принялся упаковывать пергамент и письмо в какой-то странный предмет женского гардероба, по вручении Хельке оказавшийся поясом для чулок. Ха-ха, сколько радости. Как будто можно было подумать, что Хелька Шейллем, безотказно служившая междержавным агентом герцога с одиннадцати лет, сейчас вдруг взбрыкнёт и пошлёт его интриги к Морготу и всем некромансерам. - Конечно же, я не отпущу тебя одну, – радостно шептал герцог, отсыпая из кожаного мешочка Хельке в руки монеты. – Отряд мимо застав ты, конечно, не проведёшь, но думаю… один Вольный заменит целый отряд. - Со мной пойдёт нелюдь? - Ты бы видела, каковы они в бою! Мне жалко отдавать тебе даже одного, да это того стоит. Возьмёшь того, что помладше, светловолосого. Его зовут… зовут… Тор.. Катор.. Такан.. Кен… ох, имена эти ихние… – завспоминал герцог, наморщив лоб. – Не помню! Я его зову Блондинчик. - О валар!! Почему «Блондинчик»?! Это… ненормально! Тупо! - А знаешь, как он бесится? – задорно подмигнул герцог. – Это его придворные дамы так между собой прозвали, хихикают, сюсюкают над ним, а он так злится, что вот-вот чокнется, а виду не подаёт. Вольный ведь! - Блондинчик… Это тот, которого ранили? - Да-да, именно тот. Благодаря твоим лекарствам он скоро будет в порядке, да и по пути ты сможешь о нём заботиться, а он тебя охранять… Хелька нахмурилась. Всё ясно как Пречистый Свет. Герцог хочет просто спихнуть ей безнадёжного телохранителя, чтобы не подох, упаси валар, во дворце. И чтобы на целителя не тратиться. - Хорошо, – согласилась Хелька. – Только вы выделяете мне дополнительные деньги на ингредиенты лекарств и много-много живицы болотной. - Ладно… – шёпотом согласился герцог, хоть при упоминании о деньгах его лицо сильно погрустнело. - Ну что, я пойду? Надо посмотреть, как он там, вдруг ещё что-то нужно… - Да ты что? Мы должны пробыть тут самое меньшее час! Ты забыла, чем мы сейчас для всех занимаемся? - Ах да, – скривилась Хелька. – Может, мне ещё постонать? Впрочем, время, выделенное для постельных утех, герцог и его агент провели очень весело. Как раз за этими самыми постельными утехами, если, конечно, можно так назвать прыжки и беготню по громадной кровати и вокруг неё, вооружившись подушками и цветными пуфиками. Хелька отметелила герцога уже на третьей минуте подушечного сражения, ловко (совершенно случайно) попала в него тапкой, когда он пытался спастись за вышитыми шёлковыми портьерами, и расколотила пуфиком вазу на тумбочке, тут же смущённо поименовав её «ночной». Если кто сие и подслушивал, ему оставалось только удивляться темпераменту любовников: бешеному скрипу кровати, вскрикам и грохоту. Хелька жалела только об одном: что смеяться нельзя… Набегавшись, умучившись и пыхтя, как лошади, герцог и Хелька уселись на разбросанные по всему полу подушки и приступили наконец к обсуждению задания… * * * - Твоей чести ничто не угрожает, милая, – сказал герцог напоследок. – Вольные не одобряют межрасовые… хммм… отношения. Так что тебе не грозит опасность с его стороны, даже если ты сама попытаешься… хмм… броситься, так сказать, в его объятия. И кроме того, – герцог хитро подмигнул, – он отлично знает, что ты моя. И вовсе не осведомительница! Хелька не знала, благодарить предусмотрительного герцога или удушить на месте… Как теперь будет относиться гордый воин иной расы к тайному дипломату Хельке Шейллем, если будет искренне и небезосновательно считать её маленькой потаскушкой герцога?! - Очень здорово, – процедила сквозь зубы Хелька. – А нельзя было ему прямо сказать, что я тайный курьер-дипломат и несу важные сведения? Вы, кажется, говорили, что вашим драгоценным Вольным можно полностью доверять, что они не предают, выдерживают любые пытки, ну и так далее… Герцог только открыл рот, чтобы что-то пикнуть в своё оправдание, но в двери кто-то вежливо поскрёбся. Выждав необходимое «для одевания» время и встрепав Хельке волосы, герцог крикнул: - Войдите! - Ваше высочество, ваш нелюдь очнулся и пришёл, – с поклоном сообщил вошедший слуга. - Ну вот, любимая, теперь тебе осталось лишь поближе познакомиться с тем, кого ты осчастливишь своим обществом на всё время путешествия… – печально произнёс герцог. Вольные ждали за дверью, стоя в своей обычной манере невозмутимых изваяний. Среди них был и тот самый молодой Вольный, которого первым увидела Хелька – с тёмной повязкой на руке, и лицо всё ещё сероватое – самый светловолосый из всех. Тот, который час назад умирал от яда, корчась в судорогах на мраморном полу. Герцог вышел из спальни, гордо придерживая Хельку за талию. - Блондинчик! – провозгласил герцог, и Хельке показалось, что у светловолосого Вольного немножко задёргался глаз. – Для тебя есть важная миссия… * * * Хелька внимательнее присмотрелась к своему новому телохранителю. Определённо, тот Вольный, что достался ей, был увешан оружием больше всех: сбоку большой меч-двуручник, а над плечами торчат рукояти двух сабель. Да и сам он, похоже, ходячее оружие… Выше среднего человеческого роста, широкоплечий, с широкой бронированной грудью и узким плоским животом, где красовалась большая пряжка с жутковатым знаком дружины: череп с громадными клыками и свирепым разрезом глазниц на фоне скрещённых сабель. Насколько позволяла видеть броня и крупночешуйчатая куртка из кожи ящера, мускулатурой он обладал приличной. В общем, тело его было красиво. А вот лицо… То, что Блондинчик не человек, было видно сразу. Резкие, будто рубленые черты лица, в общем-то очень мужественные и сами по себе довольно красивые, были безнадёжно испорчены этой самой «нелюдскостью». Выступающие чеканные скулы, приподнятый нос, тонкие губы, неестественно смуглая кожа, зачёсанные назад светлые волосы, выстриженные сзади и с боков совсем как у уркоса, и эти нелюдские раскосые глаза без белков, с хищными вертикальными зрачками, неуместно светлые на фоне тёмного лица… Цветом они напоминали сталь, отражающую небо: такие же сдержанно-холодные и опасные. Можно было, конечно, отнестись к его расовой принадлежности спокойно и тогда уже с полным правом закатить глазки и сладко пропеть: «Краса-а-а-авчик…». Но это только пока не посмотришь в его глаза… На заломленные назад уши, торчащие по бокам головы, Хелька вообще старалась не смотреть: эта деталь была совсем уж дикой. В общем, Вольный, придя в себя и растеряв все трагическое обаяние и беспомощность, оказался достаточно неприятной тварью, и не только внешне. Казалось, он вообще не умеет говорить с людьми – или просто глубоко их презирает: на подробные инструкции герцога Блондинчик коротко кивнул, а Хельку не удостоил даже взглядом. Получая от прислуги снаряжение и припасы для путешествия, Хелька украдкой обернулась на своего нового телохранителя. Тот прощался с сородичами: что-то сказал темноволосому Рен-Октару, склонив голову и приподняв сжатую в кулак руку, повернулся к остальным… Голос у Вольного оказался низкий и хриплый, почти как рёв уркоса, о коих уркосах, впрочем, Хелька знала только в теории. Прощания с остальными Хелька не видела. Зато теперь она хотя бы узнала, что «Блондинчика» зовут как-то вроде "Toohrr Kha'tan", и что он в принципе умеет разговаривать… Вышли из дворца молча, в какой-то суровой тягостной тишине: Вольные, как оказалось, отлично умели создавать подобную обстановку. Пока герцог горестно семенил вслед за Хелькой по гранитным ступеням, они твёрдо чеканили шаг по бокам и невозмутимо смотрели прямо перед собой, точно как оживлённые магией изваяния Непоколебимых Воинов из какого-нибудь торжественного зала. И было в этом.. неживое что-то.. жутковатое… Хелька подумала, что такой страже только на парадах и место, вроде почётного караула: пустить пыль в глаза гостям. А поживи с ними пару недель, так ведь и свихнуться можно, на эти каменные морды глядя! Из весёлых рассказов герцога Хелька представляла себе Вольную Стражу совсем по-другому… Она попыталась вспомнить про трон и туалетную бумагу, чтобы развеселиться, но даже улыбки не получилось: это всё проклятый страх перед путешествием! Да ещё и погода… Небо голубовато-стальное, точно как глаза Тор-Катана, туч вроде нет, а мелкий-мелкий противный дождик уже намочил всю рубашку в вырезе плаща. У ворот герцог обнял Хельку и поцеловал, очень артистично изобразив отчаянье от разлуки. Вольные, как успела заметить Хелька, вежливо отвернулись. - Береги её! – чуть ли не со всхлипом обратился герцог к Тор-Катану, и Вольный с серьёзным видом кивнул. Хелька собрала все силы, чтобы досадливо не скривиться: она ненавидела свою роль в этой игре. Слезливо-умильный герцог был каким-то жалким, неестественным, совсем-совсем ненастоящим… - Ну что ж, в добрый путь, любимая! – сказал герцог, ещё раз обнимая Хельку. - Я буду очень скучать. Чмокнув герцога в щёку, Хелька вскочила на лошадь. Рядом, на замершем как изваяние жеребце, уже сидел Вольный – красиво, ловко, как влитой: эта раса, по словам герцога, славилась ещё и как непревзойдённые наездники. Тор-Катан тронул поводья, и путь в Империю Зла начался.
Ельф: Вижу это уже не в первый раз.. (мягко говоря), а потому свежих комментов не возникло! Но сцена знакомства - неплохо для начала) И описание подробное - сразу рисуется чёткий образ (который, честно говоря, не совсем похож на выложенную картинку) В оригинале Тор-Катан другой - лучше. Выкладывай дальше
Фриц: Ельф, спасиб)) А почему он не похож на картинку? Разве что одеждой (описание физиономии с картинки полностью списано!)) А вот и продолжение... (добрую треть которого даже Ельф никогда не видаль) "Герцогский Щит" Вот уже два часа подряд они ехали и молчали. Хелька вообще привыкла путешествовать одна, а значит, большей частью молчать или же разговаривать с лошадью, терзаясь при этом ощущением ненормальности происходящего. Но если ей вдруг попадался попутчик, то разговорам не было конца. Не обязательно при этом выбалтывать свои секретные дипломатические задания. Можно поговорить о погоде, об урожае, о политике, об уркосах и Тьмойразящих… Почему бы не скрасить беседой долгий скучный путь? Или хотя бы узнать друг о друге побольше? Хелька ещё раз украдкой покосилась на Тор-Катана. За два часа она, бросая вот такие косые взгляды, до мельчайших подробностей успела изучить детали его одежды, брони, оружия, коня и его самого. Куртка чёрная, из кожи ящера, с металлической застёжкой наискось и заклёпками. Тёмно-серебристый остроконечный нагрудник, массивные наплечники в два слоя, наручи и поножи из тускло-серых броневых пластин. Рукояти сабель над плечами, где кончик одной крестовины загнут вверх, а другой вниз – получалось какое-то подобие знака Солнца. Кожаные перчатки без пальцев… Брюки тёмно-синие… Конь серый в яблоках, с чёрно-синей упряжью… Как только тягает столько железяк?.. Хелька зевнула. С тех пор, как они выехали из дворца, совсем распогодилось, туманная морось рассеялась, и стали видны зелёные поля и перелески от обочины дороги и до самого горизонта. Высоко над головой заливалась нудными трелями какая-то птичка, а лошади радостно цокали копытами по мощёной дороге, время от времени шлёпая в лужи так, что грязь долетала Хельке до самых рук. От нагретого солнцем мокрого плаща поднимался явственный парок, и Хелька старалась не думать о том, на что теперь похожи её волосы. Впрочем, беспокоиться было незачем: молчаливый телохранитель не удостоил её пока ни единым взглядом. Ко всему, она ещё и не знала, как вести себя с этим существом. Как с обычным наёмником? Или он сам будет командовать? С одной стороны, Вольная Стража герцога, купленная у Круга Капитанов за немыслимую цену, а с другой – герцог ведь сам отдал нелюдя Хельке в распоряжение. Или в сопровождение? В конце концов, Хелька решила, что разговор о предстоящем задании – это единственное, чем можно хоть как-то заинтересовать нелюдя. Откашлялась, глянула на него и сказала: - Мы едем в Империю Зла. - Правда? Непринуждённое прочищение горла перешло у Хельки в задушенный кашель. Вольный действительно не знал, или он умеет шутить?? - Да… Пока мы движемся через Герцогство, дорога безопасна. Потом надо перебраться через границу и попасть в РейнджКонфедерацию. Там придётся опасаться магов и рейнджеров и ни в коем случае не попасться с бумагами! По дороге будут горы. Мы перейдём их через Гарнильдов перевал, а уже после гор останется несколько переходов до границы с Империей Оркес. Мы с герцогом решили, что проще будет обойти Дикий Лес с Чёрной Цитаделью [школа магов Тьмы на границе Империи Оркес] через холмы. А когда мы доберёмся до Империи, останется самое неприятное: найти первую же приграничную заставу уркосов и показать там письмо герцога. Уркосы по воздуху доставят нас в Мордор, прямо в Нью-Орк, к Императору Гырку. Вольный молчал. - Я так боюсь уркосов, – призналась Хелька. – Лучше бы пешком прошла всё расстояние до Мордора, но для нас ведь главное скорость… Без их виверн мы безнадёжно опоздаем. Нелюдь снова не проявил никаких эмоций по этому поводу и даже смотрел не на Хельку, а прямо перед собой на дорогу. Девчонка хотела возмутиться, но сама придумала вместо Вольного достойный ответ и решила, что возмущаться просто глупо. «Я наёмник, моё дело – махать мечом. А ещё, я не человек, и мне неинтересны ваши глупые человеческие разговоры. Чего ты от меня хочешь?» Хелька надулась. Остановились они только к вечеру, возле небольшой двухэтажной таверны «Герцогский Щит». Хелька с видимым трудом слезла с коня: поясница затекла и жутко болела. Ещё бы: до этого всю ночь девчонка провела в пути, торопясь доставить послание от агентов герцога в РейнджКонфедерации, а теперь, не отдохнув, – снова в дороге! Вольный ловко соскочил на землю, забрал вещмешок – и лошадей, порядком заморенных, увели в конюшню. - Герцогский Щит, – указала Хелька на вывеску и замучено улыбнулась. Упомянутая деталь вооружения действительно висела над входом, поблёскивая узором чеканки и позванивая на ветру несколькими подвесками. - Герцог чуть не прибил кузнеца за это «произведение искусства». Помню, как он бегал, брызгал слюной и вопил, что щит «выглядит дебильно, держалка будто из наждака, а сам слеплен из невероятно тяжёлого дерьма». Запустил им в кузнеца, да не попал: щит и впрямь очень тяжёлый. Попсиховал-попсиховал, да и решил продать его какой-нибудь таверне, пусть там гордятся. - Хм, – неопределённо отозвался Вольный и шагнул в таверну. - А-а-а, нелюдь его Высочества! – поприветствовал трактирщик, возникнув из полутьмы за массивной дубовой стойкой. – Рады видеть, господин Бло… э-э.. Светловолосый. По каменно-холодному лицу Вольного пробежала мучительная судорога. - Меня зовут Тор-Катан. - Приятно познакомиться, – с улыбкой развёл руками трактирщик. – А я… - Обед для меня и человека, – оборвал его Вольный, сверкнув нижним клыком, и уселся за ближайший стол. Хелька кивком и извиняющейся улыбкой поздоровалась с трактирщиком и села напротив нелюдя. Она хотела сказать Тор-Катану, что герцог это не со зла, что он действительно путает имена Вольных и никак не может все запомнить, оттого и раздал телохранителям клички, но решила промолчать и не сыпать, так сказать, соль на рану. Порядком помрачневший и даже слегка испуганный трактирщик принёс на подносе еду и выставил на стол между Тор-Катаном и Хелькой. Это была большая бутыль вина, пара бокалов, куриная ножка с толчёными клубнями и большой кусок сырого мяса на тарелке, в луже крови. Хелька в ужасе глянула на нелюдя, перед которым поставили последнее из перечисленного. Вольный выглядел каменно спокойным и холодно кивнул поклонившемуся трактирщику. Немногочисленные посетители тихонько собрались и гуськом направились к двери, аккуратно эвакуируя двух самых пьяных. Хелька придвинула к себе ужин и несмело взялась за вилку. Курица с клубнями была одним из любимых блюд непритязательного тайного дипломата, но сейчас этот кулинарный изыск даже не думал вызывать у Хельки что-то похожее на аппетит. Вольный посмотрел на окровавленный кусок мяса примерно с таким выражением, будто тот назвал его Блондинчиком, и вонзил вилку. Послышался сочный чвяк, и Хелька едва удержалась, чтобы не зажать рот ладонью. Тор-Катан посмотрел на х'манку: «чего пялишься, ешь давай» и принялся спокойно поглощать ужин, склонившись над тарелкой, чтобы кровь капала туда, а не на стол. Вольный жевал чрезвычайно аккуратно, но характерный хряск лопающихся под зубами волоконец сырого мяса вблизи был отлично слышен… Откусил… вытер кровь… прожевал… встряхнул вилку… воткнул… откусил… Хельке стало плохо, и она откинулась на стуле. За всем этим наблюдал из-за стойки бледный как смерть трактирщик. «Эру Единый… Вот зачем им клыки… рвать мясо… или глотки перегрызать…» Когда Вольный закончил с ужасной трапезой, аккуратно допил кровь из тарелки и принялся невозмутимо откупоривать вино, Хелька без особого аппетита дрожащей вилкой пощипала свою порцию и неживым застывшим от ужаса взглядом уставилась в темноту между балками потолка. Путешествие обещало становиться всё ужаснее и ужаснее… Пожалуй, уже непонятно, кого бояться больше: верного телохранителя или уркосов из Империи Зла. Она очнулась от мыслей под пристальным взглядом Вольного. Девчонка сразу вся похолодела, догадавшись, что мяса оказалось мало для такого громилы, и нелюдь решил продолжить ужин ею, но тут заметила, что Тор-Катан всего лишь налил в бокалы вина и ожидает её дальнейших действий. - За… п-путешествие… чтобы удачно… – пролепетала Хелька, приподняв бокал. Отпила немного и страдальческим взглядом окинула трактир. К сожалению, здесь не осталось никого, кто выразил бы желание и возможность спасти тайного дипломата от собственного телохранителя. Даже трактирщик куда-то исчез: то ли спрятался за стойкой, то ли нырнул в кухонную дверь, где скворчало на огне жаркое, предназначенное для тех, кто не ест сырого мяса с кровью. Единственным островком света в трактире осталась свеча на столике, бросавшая пляшущие отблески на броню плотоядного нелюдя. Впрочем, темноты Хелька никогда не боялась… Вольный со скучающим видом выпил ещё два или три бокала, поднялся и направился к стойке. - Комнату. И счёт. - Одну комнату?! – не выдержала Хелька, возмутилась. Это что же это он подумал?! Мало того, что считает её потаскушкой герцога, так ещё и решил, что раз герцогу можно, так уж и всем?! - Я должен охранять тебя. - Ночью можно не охранять!! Вольный хмыкнул и промолчал, предоставив человеку самостоятельно оценить всю глупость этого заявления. Трактирщик робко вставил пару слов, назвав цену ужина и ночёвки и не накинув при этом сверху ни монеты. Хелька расплатилась из выданных герцогом денег, получила ключ и со свирепым видом потопала наверх. Эта ночь обещала быть самой ужасной в её жизни! Герцог!! О гнусный мерзавец!! Распустил про неё грязные слухи; отправил с подлым предательским письмом в Империю Зла; послал в сопровождение отвратительно спесивого плотоядного нелюдя!! А теперь всё идёт к тому, что тайного курьера-дипломата изнасилуют и съедят в ближайшей таверне, не отъехав и двадцати лиг [1 лига = 3,6 км] от дворца! Эру и все валар, что делать? Бежать отсюда прямо сейчас? Но ведь Вольные бегают быстрее самого быстрого существа. И даже если он не станет преследовать, что тогда? Одной пробираться к Империи? Возвращаться во дворец с невыполненной миссией и придушить мерзавца герцога? Пожалуй, эта мысль была самой соблазнительной! А если бежать не удастся? Тогда погибнуть в неравной схватке, и пусть кушает чистый и непорочный труп? И кому от этого лучше? Или пусть уж насилует, вдруг не съест? Но, Моргот, обидно-то как!! С этими отчаянными мыслями Хелька открыла комнату и переступила порог. Ну конечно!! Кровать одна. За спиной, пропустив нелюдя, закрылась дверь, и сердце ухнуло в пятки. - С чего этот недоумок взял, что Вольные жрут сырое мясо с кровью? Хелька несмело обернулась. Тор-Катан с не очень довольным, даже слегка зеленоватым видом хлебнул из ополовиненной бутылки. - А.. что, не едят? – не веря своему счастью, робко спросила Хелька. - В принципе, усваиваем. Но это не слишком вкусно, лучше поджарить. - Тогда зачем Вы ели? - Не знаю. Прикольно, – мрачно отозвался Вольный и хлебнул ещё вина. Подумал и добавил: – Раз подал – пусть смотрит. Неужели он и вправду умеет шутить?? Или это всё из-за вина? Но если и умеет, то с каким же всё-таки мрачным видом! Хелька положила на пол вещмешок, оглядела комнату. - Здесь одна кровать. Вольный спокойно посмотрел на девчонку, всем своим невозмутимо-вопросительным видом говоря: «и что дальше?». - Я не буду спать с Вами на одной кровати! – воскликнула Хелька и поспешила пояснить: – У людей так принято, что вот люди разного пола, ну или если человек и не-человек разного пола, так вот чтобы обязательно спали на двух разных кроватях… Вольный склонил голову набок, вникая в путаную речь. - Странный обычай, – позволил он себе комментарий, подошёл к кровати, на ходу доставая из ножен меч, и… разрубил её одним неразличимым взмахом вдоль! Половинки постояли пару секунд, а затем разъехались каждая на двух ножках и сложились внутрь. Хелька была в шоке! - Ты… Вы… ты что… пьяный, да?? Вольный удивлённо покосился на почти пустую бутылку. - На нас не действует алкоголь так, как на людей. - Тогда… ??! – Хелька с немым офигением указала обеими руками на располовиненную кровать. - Я сделал как надо. Обычай есть обычай… - Но можно было попросить вторую кровать!! Тор-Катан сложил руки на груди и с высоты своего роста уставился на х’манку с видом «как же так! Меня не переспоришь!». - Но ведь это считается у вас неприличным. - Что?! - Неприличным. У Чужих много неприличного. Например, если закончилась туалетная бумага, это неприлично – выходить из сортира и просить ещё. Хельку разобрал истеричный смех. Постепенно проникнувшись всем маразмом ситуации: спор с пьяным Вольным о туалетной бумаге, стоя над бренными половинками разрубленной кровати – девчонка согнулась от хохота пополам и несколько раз постукала себя кулаками по коленям. Вольный совершенно человеческим жестом почесал в затылке. Похоже, его приводило в недоумение не только понятие неприличного у людей, но и понятие смешного… * * * Чувствуя себя персонажем какого-то маразматического сна, Хелька лежала на своей половинке кровати, накрытая половинкой одеяла, из разруба в котором при малейшем шевелении сыпалась какая-то труха. Две тряпки и кучу перьев, оставшихся от разрубленной подушки, Хелька выбросила. Вольный возлежал в противоположном углу комнаты, аккуратно подложив сложенное одеяло под голову, и пялился в потолок. Ему пришлось поотрубать у половинок кровати ножки и растащить получившиеся ложа по разным углам, следуя странным обычаям не на шутку разнервничавшейся х’манки. - А Вы разве не должны.. ну, сторожить, что ли? – неуверенно отозвалась Хелька. – Вы ведь заснёте. - Я не засну, если не захочу. - Но Вы же только потолок видите! – Хелька не унималась: всё выглядело теперь так, будто нахальный нелюдь набился ночевать с ней в одной комнате только для того, чтобы уничтожить кровать и валяться в противоположном углу, таращась в потолок, и уж никоим образом не охранять тайного курьера-дипломата. - Зато я всё слышу. Трактирщик на первом этаже в южной части здания только что перевернулся на перине на другой бок. На кухне капает вода на деревянную поверхность толщиной в палец. В подвале по бочке, на две трети заполненной жидкостью, пробежала большая крыса. По улице в пятидесяти ярдах отсюда идёт кто-то не слишком тяжёлый, в мягкой кожаной обуви, без оружия или оно хорошо закреплено. Если он приблизится к окну, я услышу. Вольный замолчал, покосился на пустую бутылку у изголовья и коротким броском отправил её в деревянную кадку в углу, к останкам подушки. - Ух ты-ы… – только и смогла произнести Хелька. Это действительно впечатляло – не бросок: потренировавшись, попасть бутылкой в кадку за плечом смог бы и человек – а то, сколько всего Тор-Катан мог слышать! Вряд ли это было пьяным хвастовством: пьяное хвастовство было для Хельки ещё несовместимее с понятием Вольного, чем пьяная болтливость. Тем более, что рассказывал нелюдь очень просто, как само собой разумеющееся, и то и дело умолкал на секунду, прислушиваясь. - Ох, Тьма… – покраснела вдруг Хелька. – Вы, конечно же, слышите, если у кого-нибудь рядом… ну, в животе, например, бурчит… - Если бы я прислушивался ко всему, что могу услышать, я бы чокнулся, – успокоил её Вольный. – Сейчас я настроен на подозрительные звуки вокруг этой комнаты… Тор-Катан как будто решил вознаградить спутницу за целый день тягостного молчания и разговаривал теперь очень даже охотно, от чего Хелька воспрянула духом. Впрочем, она была больше чем уверена, что всему причиной бутылка выпитого вина… Но разговорчивостью «отвратительно спесивого нелюдя» грех было не воспользоваться. - Тор-Катан! - Хмм? - А сколько Вы уже охраняете герцога? - В начале этой осени будет два года. - Я сегодня в первый раз Вас увидела: ненадолго раньше заскакивала, да чаще всего не во дворец. Только понаслышке и знала, что у герцога есть такие телохранители… А как Вам у герцога служится? Интереснее, чем до этого? – Хелька втайне надеялась, что Тор-Катан сейчас расскажет и про прежнюю свою службу, и про своих товарищей… - Мирное время, – задумчиво, с лёгким пренебрежением заметил Вольный. – В начале все были незнакомыми… Герцог покупал нас по одному, хотя обычно воинов в Вольную Стражу нанимают боегруппами: Капитан и с ним ещё четыре-шесть. Я до этого пять лет охранял короля в одном маленьком государстве на самом юге РейнджКонфедерации. Потом он умер от каких-то своих человеческих болезней, а у наследника денег на Вольную Стражу не хватило, и меня перекупил герцог, – Тор-Катан рассказывал не спеша, всё так же глядя в тёмный дощатый потолок, с которого в углах свисала паутина, и заложив руки за голову. Хелька же села на своём обрубке ложа, сбросив одеяло, и вся подалась вперёд. Бледная половинка луны в окне заливало её голубоватым мертвенным светом, делая похожей на привидение в белой майке и с каштаново-белыми встрёпанными волосами. Девчонка ловила каждое слово такого молчаливого и угрюмого обычно нелюдя, таращась на его неподвижную фигуру сквозь темноту комнаты. - Тим-Кора и Тим-Керина герцог взял прямо из клана: ещё ни у кого не служившие воины дешевле стоят, но Круг Капитанов неохотно их отдаёт. Ак-Таран был наёмником, жил от задания к заданию: случалось охранять, сопровождать, случалось и убивать. Он и сейчас грубоват, наверное потому герцог послал с тобой меня, а не его. Про Кен-Сатара никто ничего не знает, кроме того, что он из клана Летящей Тени. Он пришёл к герцогу сам и ничего не рассказывает о себе; выглядит он очень старым… Капитана герцог встретил на границе, когда был с визитом у одного из конфедератов, как раз после крупной стычки магов. Там, похоже, Рен-Октар потерял свою прежнюю боегруппу и бродил по степи, пока герцог совершенно случайно не наткнулся на него. Сначала Капитан на нас даже не смотрел, только после покушения какого-то мага в первый раз подошёл ко мне и спросил, удобно ли было ловить пульсар руками… Ухмыльнулся чуть-чуть, но глаза у него неживые. Как будто столько всего повидал и пережил, что теперь для него всё кажется мельканием перед глазами. Я не знаю, сколько ему на самом деле лет, у Капитана это невозможно определить, но я думаю, что он куда старше Кен-Сатара… Вольный вдруг неуловимым движением вскинулся со своего ложа в углу и оказался у окна. Взгляд Хельки метнулся за ним, но Тор-Катан уже не спеша отодвинулся и вернулся обратно. В тишине Хелька услышала удаляющийся панический шорох зарослей, через которые кто-то ломился прочь от трактира, к забору. - Пора спать, – сказал нелюдь, занимая прежнюю безмятежную позицию с заложенными за голову руками. – Завтра едем весь день. Хелька вздохнула и повернулась к стене. Что ни говори, а слушать Вольного было интересно… Жаль только, что для этого ему приходится споить целую бутыль вина. * * * Хельку разбудил звук шагов и негромкий лязг: Вольный, повернувшись к ней спиной, осторожно плескался в умывальнике. На дощатой стене, вокруг его массивной тени, красовался бледно-оранжевый отсвет поднимающегося солнца. На заднем дворике трактира по очереди орали два петуха. Утро!.. Хелька потянулась, широким жестом скинув одеяло, и попутно насыпала себе полные волосы трухи: за ночь она успела забыть, что одеяло разрублено. - О-ох, Моргот… – сонно прохрипела тайный курьер-дипломат и плюхнулась обратно на напольное ложе. Радость пробуждения была безнадёжно испоганена воспоминаниями о дурацком вечере. Хельку посетила грешная мыслишка ускользнуть через окно: скандалы она терпеть не могла, а трактирщик по поводу разрубленной кровати наверняка поднимет вонь на всю округу. - То-о-ор-Кх.. катан… – Хелька зевнула и приподнялась, пытаясь вытряхнуть труху из волос. – Доброе утро… Вольный отозвался невнятным хмыком, даже не повернувшись. - А что если нам… В этот момент в дверь постучали. Спросонья, должно быть, все туговато соображают, и Хелька, вместо того, чтобы гневно крикнуть, что неодета, успела только испугаться. - Не изволите ли завтрак.. – трактирщик осёкся, узрев обломки кровати и растрёпанную девчонку, восседающую на них. Хелька мысленно вжала голову в плечи, ожидая на неё все громы и молнии, а на кошелёк – жестокое разорение. - Спустимся, – откликнулся Вольный, распрямившись во весь рост. Широкая спина в чёрной кожаной куртке, наполовину загородившая от Хельки угрозу в лице разгневанного трактирщика, смотрелась внушительно. Хелька не видела лица Вольного, но трактирщик отчего-то сглотнул и сник, разом сделавшись похожим на старого толстого пса, страдающего от несварения желудка. - Счёт за мебель – его высочеству герцогу! – осмелела Хелька и, подхватив и изголовья рубашку, с царственным видом удалилась в уборную переодеваться.
Ельф: Круто! Стиль повествования мне нравится, ожидаю продолжения Рассказ Тор-Катана про остальных членов Вольной Стражи цепляет и оживляет их образы. Хелька конкретно кое-кого напоминает)) В общем, выкладывай дальше.
Фриц: Спасиб, Ельф)) Ну кто ж ещё прокомментит, как не верный советский товарищщ?? Йа тут вняль критике одного чела на Перекрёстке Миров, который сказал, что у мя не хватает описания места действия и прочей "воды", вот и "доливайль")) - Тор-Катан – это от слова «катана»? – решила блеснуть эрудицией Хелька, а заодно разговорить молчаливого Вольного. Тор-Катан диковато на неё посмотрел. - Ну… оружие такое, – пояснила девчонка. - Torr Ka-Tan на языке Aeodni – Дух Сумрачной Стали. - Дух Сумрачной Стали… Красиво… – задумчиво проговорила Хелька и украдкой глянула на спокойно ехавшего Вольного. Ничего особо сумрачного в нём не было: глаза голубые, волосы светлые. Вот только лицо смуглое и жутковатые хищные зрачки – ну, так это у всех Вольных так… А имя красивое… Стальная кровь «Ненавижу пришельцев. Жуткие твари… Пусть убираются на свои Холодные Звёзды» Неизвестный эльф о Вольных «Свинья может опрокинуть эльфа в грязь, но истинный Перворожденный не обратит на неё свой гнев» Так говорят эльфы. А истинный Вольный не позволит опрокидывать себя в грязь. А если свинья случайно обрызгает его грязью, в которую опрокинула эльфа, то Вольный разрубит обоих пополам. * * * - Эй, Вольный! – окликнули из-за соседнего столика. Тор-Катан не спеша повернулся. Эльф-рейнджер с двумя рукоятями сабель над плечами, широкоплечий даже по человеческим меркам, тонкогубо ехидно улыбался всей своей аристократической физиономией, даже раскосыми агатовыми глазами. - Тор-Катан из рода Тор, клан Стальной Смерти? Вольный холодно-спокойным ожидающим взглядом смотрел на рейнджера и молчал. - Твой род знаменит последние полвека, Тор-Катан, – голос эльфа источал ядовитую патоку. – Говорят, твоя матушка путалась с хьюмансом! Два стола рейнджеров, сдвинутые вместе, взорвались одобрительными и глумливыми возгласами. - Не от этой ли случки ты… Эльф не успел договорить, а Хелька даже ахнуть не успела: не успел с грохотом опрокинуться отброшенный Вольным стол, а Тор-Катан уже за спиной дерзкого рейнджера, со стремительным росчерком меча в руке. Резкий звон стали, отбитый удар – и рейнджер тоже вскочил, держа наизготовку саблю. - Да ладно, не злись ты так! – эльф в притворном испуге вскинул свободную руку. – Прости, я ошибся. Полукровку я разрубил бы ещё в прыжке. Ты-то Вольный, зато твой ублюдочный братец Схаки… Хелька снова не различила ни взмаха, ни движения, только услышала звон столкнувшейся стали, ещё и ещё. - Твой ублюдочный братец Схаки… переметнувшийся.. на сторону Тьмы… – отбивая удары, продолжил рейнджер. - Тор-Схакраг был великим магом, и не убогому слуге Света его судить! - Ваша продажная раса… служит за деньги… всем подряд! Думаешь… никто не знает… откуда вы появились?.. – рейнджер кружил по таверне, опрокидывая стулья, с видимым трудом отбиваясь от непрекращающихся ударов. Никто не уловил, как всё произошло: Вольный просто остановил бешеное кружение меча и отступил на шаг. А эльф вдруг яростно вскрикнул, хватаясь за перерезанные завязки на поясе, но было уже поздно: штаны из мягкой замши упали с него, застряв на тощих коленках. Тишину нарушил первый неуверенный смешок, и тут же заржали все, тыкая пальцами в стремительно согнувшегося эльфа; Хелька не удержалась от восторженного взвизга. В этот момент она обожала отвратительно спесивого белобрысого нелюдя! - Я… убью тебя, грррёбаный пррришшшшелец!! – яростно прошипел багровый, как свёкла, рейнджер. - Сначала надень штаны, слабак, – презрительно рокотнул Вольный, вбросил меч в ножны, развернулся и пошёл прочь, переступая через обломки мебели. Сощурившиеся агатовые глаза блеснули яростью; не разгибаясь, эльф выхватил из сапога кинжал и коротким резким броском метнул Вольному в спину. Широкоплечая фигура потеряла чёткие очертания и тут же снова сгустилась в воздухе. Тор-Катан остался стоять на месте и даже не увернулся. Только, замерев, стряхнул с порезанных пальцев пару багряных капель. Но почему эльф-рейнджер валится назад с рукоятью своего кинжала, торчащей посреди лба? Тишина упала как-то сама собой, вместе с телом эльфа, развалившим в последнем падении стул. - Пойдём, – коротко бросил нелюдь сжавшейся за столом девчонке. - Вольный, нелюдь поганая, – прозвучал вдруг возмущённо-поражённый басок из-за стола рейнджеров. Бородатый толстяк, нарушивший испуганную тишину, уже начал подниматься, явно желая быть всеми услышанным. – Словил ножа со спины и обратно вернул! Такое и эльфям не под силу, верно говорю, нет? Тьме душу продал, проклятая нелюдь!! Звон битого стекла – и Тор-Катан, сгребя в охапку Хельку, метнулся сквозь окно из-под самых рейнджерских мечей, воткнувшихся тут же в стол, за которым сидела девчонка. - Туда! – Тор-Катан толкнул Хельку к конюшне. – Бери коня, убегай. А из трактира уже с воплями валили рейнджеры и простой народ, вооружённые кто чем: смертоносное искусство Вольных редко встречает благодарного зрителя. - Бе-е-е-е-ей!!! Но одного зрителя всё-таки встретило. Девчонка с двуцветными каштаново-белыми волосами застыла у двери конюшни, даже не думая бежать. Вольный не обернулся к ней: его цельно голубые глаза с приподнятыми к вискам уголками смотрели только на врагов. Из вертикальных зрачков, узких, как острия мечей, на них смотрела Смерть. - Бей Вольного, бей нелюдь!! А-а-а!!! Хелька успела увидеть самого первого рейнджера, который замахнулся на Вольного двуручником и тут же отлетел назад, перерубленный пополам. А дальше – на том месте, где только что стоял Тор-Катан, куда бросились со всех сторон орущие рейнджеры, – закружилась кровавая мясорубка. Звон мечей, хруст, хряск перерубленных тел, отчаянные вопли слились в жуткую хаотическую мешанину. Это было страшно. Люди, редкие эльфы – налетали и падали, и во все стороны летели брызги крови. Хелька зажмурилась только тогда, когда прямо рядом с ней шлёпнулась в пыль отрубленная кисть, сжимавшая кинжал. Потом – всё вдруг затихло. - Уходим. Кто-то успел поскакать за подмогой. Сердце Хельки подпрыгнуло и снова бухнулось вниз: как же она боялась не услышать этот голос! Вольный резко взмахнул окровавленными саблями – алые брызги разлетелись с них в разные стороны – вложил сабли в ножны за спиной и, перешагнув через несколько трупов, пошёл к конюшне. Хелька не оглядывалась на мясницкую бойню, которую он оставил за собой… - Выбери коней. Девчонка послушно направилась в тёмную конюшню, всё ещё стараясь удержать предательскую дрожь в ногах. И тут только услышала за спиной глухой звук падения тела. Хелька вздрогнула и внутренне сжалась, подавив в себе желание обернуться и броситься назад. Нельзя. Это Вольный. Она не должна видеть его слабость – за это он возненавидит её. Если он может подняться, он поднимется. Если не может – значит, он мёртв. - Тор-Катан? – окликнула Хелька, постаравшись, чтобы голос не дрогнул. - Я за тобой. Иди! Его обычный невозмутимый голос. Только чуть-чуть сдавленный и с примешавшейся ноткой хрипа. Когда Хелька привела коней, Тор-Катан уже был на ногах: стоял, небрежно опёршись на стенку и сложив руки на груди. Девчонка догадывалась, чего стОит Вольному это «небрежно». * * * Пристроившись на берегу льдисто-холодного ручья, сняв куртку, Вольный отмывал от крови задетое в двух местах плечо. Молниеносная схватка со множеством противников разом не прошла для него даром: Хелька украдкой успела заметить глубокий порез на его груди и струящуюся по руке кровь. - Я помогу? – несмело спросила Хелька, шагнув к Тор-Катану. Он стоял, опёршись на одно колено, склонившись над ручьём; на мускулистом плече блестели капельки воды и яркая металлически посвёркивающая кровь. Хелька представила себе, как прикоснётся к горячим тугим изгибам его мышц, и у неё вдруг закружилась голова. - Нет, – не поднимая головы ответил Вольный. Он ещё раз плеснул на плечо пригоршню ледяной воды – и вниз по течению поплыли розоватые разводы – не маслянистые, как от человеческой крови, а поблёскивающие искорками металла. - Стальная кровь, – прошептала Хелька. Тор-Катан склонился над ручьём ещё ниже, и Хелька испугалась, что сейчас он потеряет сознание и свалится в воду. Но Вольный всего лишь зачерпнул ледяной воды в ладони и поплескал себе на лицо. - Можешь пока отдохнуть. Скоро отправимся, – проговорил он, и Хелька поняла, что нечего больше тут стоять. Это же надо – обставить всё так, будто отдых нужен ей, а не ему! * * * Хелька проснулась от отдалённых глухих ударов. Они раздавались в голове, монотонные, непрекращающиеся, с каким-то тупым долбящим упорством. Девчонка перевернулась на другой бок и приоткрыла глаза, щурясь на догорающие угли. Тор-Катана по другую сторону костра не было. Хелька тут же вскинулась от испуга: куда мог подеваться Вольный среди ночи, и что это за стук, и почему… Перед глазами вдруг встала жуткая картинка: повешенный на ветке труп, всё ещё раскачивается, сапоги глухо ударяются об ствол дерева. «Вот твой Вольный. На следующую ночь мы вернёмся за тобой, если не отступишься, предательница…» Хелька, зажмурившись от ужаса, помотала двуцветной головой и вскочила. Медленно, прячась за деревьями, она начала красться по направлению звуков. Это действительно был Вольный. Он стоял на коленях возле дерева и ударял в него кулаками. Тупо, упорно, то одним, то другим. Хелька заметила разлохмаченную кору, раздолбленную почти на дюйм в глубину древесину – и всё это тёмное от крови. Кулаки Тор-Катана были все в крови, но он всё бил и бил. И только тогда, замерев на месте, Хелька увидела выражение его нелюдского лица. Отчаянье. Усталость. Ярость. Боль. И – оскал, сверкающий острыми нижними клыками. Девчонка начала медленно пятиться, не отрывая поражённого взгляда от нелюдя. А он всё бил и бил кулаками в дерево: глухие, равномерные, упорно-тупые удары. «Он сошёл с ума», – мелькнула полная ужаса мысль. Остаться в лесу наедине с чокнувшимся нелюдем, который запросто может расправиться в одиночку со средним вооружённым отрядом – такого с Хелькой ещё не случалось… - Ты можешь сказать мне, что происходит? – прозвучал вдруг в тишине низкий хриплый голос, совсем негромкий, но для Хельки он был как удар грома в полной тишине. Девчонка подскочила от ужаса, наткнувшись спиной на дерево. Вольный всё ещё стоял на коленях – и в упор смотрел на неё. Прямо ей в глаза, непонятно как различая девчонку в темноте зарослей. - А.. а.. ну, ты бьёшь дерево… – пролепетала Хелька, меньше всего ожидая от Вольного вопроса, который должна была задать сама. - Ты можешь сказать мне последствия яда дроу? И как этим бороться. - А ты… плохо себя чувствуешь?.. Вольный промолчал. - Ну, этот яд не очень изучен, после него обычно умирают… Я не знаю, какие могут быть последствия. Что-то не так? Провалы в памяти? Ты… не помнишь, что только что делал… На смуглом лице нелюдя мелькнула тень досады на людскую глупость. Затем оно снова застыло. Но Хелька смогла расслышать, как он сказал, тихо-тихо: - Раньше я валил такое дерево с двух ударов… «Он слабеет… – подумала Хелька. – Для него это самое ужасное. И если ему сейчас не страшно, то он в принципе не может чувствовать страх…»
Ельф: Кроваво и.. пожалуй всё. Жестоко. Хм. Зря это я перед сном...
Фриц: Да ладно, к жестокости нам не привыкать: война ведь! Но ффсё равно приятно, чёрт возьми!! Тор-Катан как он есть - Пошли купаться! – радостно кричала Хелька, вприпрыжку несясь к водоёму. Вольный не издал в ответ ни звука, только замер на берегу со сложенными на груди руками, как изваяние Непоколебимого Воина, и простоял так всё время, пока Хелька, шурша кустами, переодевалась и пока она, вскрикивая от холода и дрожа, заходила в воду. - Пойдём купаться! – возмутилась Хелька и плеснула на Тор-Катана водой. - Не хочу, – Вольный очутился в пяти метрах от воды, совершенно сухой. - Ну почему? – Хелька ударила по воде ногой, но Тор-Катан опять исчез из-под брызг. - Потому что мне незачем намокать. - Так ведь жарко! - Да, жарко. - Герцог говорил, что Вольные плохо переносят жару! И обожают купаться! Постоянно, как жаркий день, так Вольную Стражу из фонтана не вытащить или из погреба не выгнать… Это правда? Тор-Катан возмущённо хмыкнул, но спорить не стал. - Пра-а-а-авда!! – злобно порадовалась Хелька. – Тогда почему ты не… - С меня смоется краска, – с досадой признался Вольный, очевидно, сожалея, что не догадался вовремя ретироваться. - Какая?? – Хелька от любопытства высунулась из воды. - Волосы. И Тор-Катан отвернулся. - У-у-у… – Хелька страшно разочаровалась. Вот тебе и блондинчик. – Так ведь если обесцветишь, не смывается. - Как это – обесцветишь? – не понял Вольный и даже обернулся. - Тогда мы тебя намочим и посмотрим, какой ты на самом деле! - Пфхм! – выразил Тор-Катан своё презрение к этой дурацкой идее: поймать и намочить Вольного, что может быть самонадеяннее и глупее? Хелька деловито нахмурилась и поплыла к середине речки. Вольный скептически наблюдал, насторожив уши. - Тону! Тону-у-у!!! – завопила Хелька на середине реки и беспорядочно забултыхалась на месте. - Плыви сюда. Бестолковый человек, – в бесстрастном нелюдском голосе мелькнула досада. - Тону! Меня судорога схватила!! – верещала Хелька с выражением заполошного ужаса. - Хватит дурить, плыви обратно. - Помоги-и-и-ите!!! - Плыви обратно, я не верю. - Тону!! Та… Хелька исчезла под водой, только пузыри забурлили. Вольный коротко ругнулся, во все стороны полетело холодное оружие и броня, и прямо в одежде нелюдь бросился в воду. Он даже приблизительно не представлял, сколько времени требуется среднему х’манку на то, чтобы захлебнуться и умереть, и поэтому использовал все скоростные возможности своего тела. - А-а-абульгх-буль-а-а-а! Волосы пусти! – Хелька вопила, захлёбывалась и вырывалась. - Молчи, у тебя вода в лёгких, – мстительно заметил Вольный, добуксировал девчонку до берега и демонстративно выволок на песок в самой неудобной из возможных поз. Не успела Хелька опомниться, как Тор-Катан шмякнул её животом на своё каменно-твердое бедро, так что кишки прыгнули к горлу, а изо рта хлынула вся заглоченная вода: и та, что сейчас, и та, что в трактире. После этого Вольный перевернул бедняжку на спину, нажал ей несколько раз на рёбра, посмотрел в нежно-синюшно-зелёное лицо и признался: - Я хочу тебя покалечить. Хелька открыла глаза, с трудом проморгавшись, и воззрилась на своего «спасителя». На неё с немым укором смотрели злющие голубые глаза со щёлками змеиных зрачков; по пытавшемуся закаменеть мокрому лицу стекали разводы песочно-сероватой краски для волос. - И только попробуй что-нибудь сказать по этому поводу, – предупредил свирепый нелюдь. Полузахлебнувшаяся, побитая Хелька закатила глаза и выдавила из себя писк: - Краса-а-а-авчик!! У Тор-Катана оказались БЕЛЫЕ с золотистым оттенком волосы… - Перестань издеваться! Я не виноват, что таким родился, – угрюмо буркнул самый беленький из виденных Хелькой блондинчиков и с отвращением отряхнулся от воды и краски. «А-а-ах! Ангелочек! Блондинчик… какой душка… Беленький… голубые глазки…» – заворковали в дурацком восторге голоса из прошлого в голове, и Тор-Катан, бросив ещё один тяжёлый взгляд на Хельку, пошёл к реке смывать остатки затемняющей краски для волос.
Ельф: Да... Бедный парень...
Фриц: Ага... Он-то надеялся хоть немного относительно тёмненьким походить... Обидно быть крутым воином, когда на тебя при этом так все гламурно умиляются - В нашей боегруппе каждый чем-то замечателен. Рен-Октар - Капитан. Кен-Сатар - самый старший. Ак-Таран - самый большой. Братья Тимы - самые младшие и весёлые. А я? Я никакой не самый. Ещё и кличка эта дурацкая - Б..Блондинчик... - Брось, Торки, не скромничай! Ты там самый красивый. - Что?!! Я не хочу быть местным красавчиком!! Я воин! - А как звучит твоё полное имя? – спросила Хелька. – Я слышала, тебя так назвали, но не запомнила… - Torr Ka-Tan ard aeodd Tann Mort, – ответил Вольный. - Ого! И что это значит? - То и значит. Тор-Катан из клана Стальной Смерти. - Стальной Смерти? - Название нашего аэодда. Клана. Семьи-дружины… Не знаю, как перевести на ваш язык. - То есть клан – это как одна большая семья? - Вроде того. Семья-дружина. Детёныши принадлежат всем и никому. - И ты… не знаешь своих родителей и братьев-сестёр? - Я – знаю. И мой брат знал. А остальные - нет. - Твой брат, он… - Моя мать была платой магу Смерти за помощь клану. И он магией добился рождения полукровки. Тор-Схакрага. Клан Стальной Смерти Drearann aeodni рождаются с сознанием полуразумных хищных зверей, потому что это лучшая форма для выживания, добывания пищи и приобретения первых боевых навыков. После первого Посвящения, когда детёныш получает первые стальные сабли и называется воином, это уже разумные хищные звери. Отбор идёт дальше, и каждый зверь, совершенствуясь, создаёт свой стиль боя, который помогает ему выжить. До второго Посвящения доживает десятая часть из тех, кого не бросили сразу после рождения в Подземную реку. Второе Посвящение стирает всю память зверя, оставляя только боевые навыки, и детёныш становится абсолютно новой личностью, в которую вбиты все Кодексы, Предания, понятия о Чести, мораль и прочее. Это – Вольные-подростки, которые настолько близки к людям, что их даже можно иногда понять. Они набираются знаний, сил и опыта, познают жестокий мир опять с самого начала. Третье посвящение – для всех в одно время: в пятнадцать звёздных эонов, что соответствует примерно двадцати пяти человеческим годам. Вольный лишается эмоций и становится машиной для боя с чётко заложенными целями: Благо Вольных, Честь Вольных, Честь Воина. Когда боевой опыт подходит к определённому, очень высокому уровню, что происходит довольно редко, Вольный претерпевает апгрейд и становится Капитаном – высшим существом, способным к телепатии, быстрому восстановлению своего тела из преобразованной чужой материи и многому, многому другому, чего людям пока неизвестно. Вольными правит Круг Капитанов. Это – коллективный разум всех Капитанов, с помощью которого они, находясь кто где пожелает, решают вопросы и следят за исполнением главных целей своей расы. Из научных исследований Азгула Рамнус-хая - Я вызываю тебя на поединок. Высокий широкоплечий Вольный в потрёпанной куртке с незнакомым знаком клана стоял и в упор смотрел на некроманта Азгула раскосыми голубыми глазами. Азгул смерил чужака удивлённо-презрительным взглядом. - Что? - Я вызываю тебя на поединок. В узких зрачках нелюдских глаз, на смуглом скуластом лице под светлой-светлой растрёпанной чёлкой не было ни тени страха. Азгул приподнял причудливо изломанную чёрную бровь. Этот белобрысый нелюдь был или безумцем, или совсем уж тёмным чужаком, никогда не слышавшим о грозном некроманте Азгуле, который сотнями истребляет врагов клана Стальной Смерти. - Я не хочу твоей смерти, чужак. Уходи. - Ты отказываешься от поединка? – на лице нелюдя мелькнула тень удивленного презрения. - Нет, я не отказываюсь! – резко произнес Азгул, привстав: он знал, чем грозит отказ от поединка с Вольным. – Но я должен хотя бы знать, кого я убью и по какой причине. Ты знаешь, кто я? - Азгул, сын Рамнуса. Х’манк, на время принятый в клан Стальной Смерти. - На время? - Да. Сегодня ты покинешь клан или умрёшь. Азгул оторопел от наглости нелюдя: знать, кто такой Азгул Рамнус-хай, – и, припершись в его клан, осмелиться… - Я – Кир-Катор из клана Звездного Зверя. Я буду сражаться с тобой за твою подругу. Вольный замолчал, хладнокровно глядя на Азгула в упор. Пальцы некроманта со скрипом сжались на рукояти посоха. - Ты знаешь противника и причину. Твой ответ, – потребовал Вольный. Азгул поднялся – зловещий, будто дух Смерти в чёрном балахоне, направив на нелюдя резной посох из переплетенных костей. Чёрные как Тьма, глаза человека уставились в приподнятые к вискам нелюдские глаза с вертикальными зрачками. Кто хочет смерти, тот её получит. Получит смерть, а не Тор-Ланну. - Kirr Ka-Tor ard aeodd Kirr Ktar, – торжественно произнес Азгул на древнем языке Вольных, едва сдерживая злобную дрожь и рычание в голосе. – Я, Азгул Рамнус-хай, маг Смерти из расы Людей, принимаю твой вызов! Вольный коротко кивнул, тронув кулаком предплечье; то же ритуальное движение повторил человек. - Ты обрек себя на Смерть, – сказал Азгул. Вольный не ответил. Показалось это магу, или нелюдь и впрямь коротко ухмыльнулся, на миг показав в оскале острый нижний клык?.. - Тор-Ланна, – позвал Азгул. Из дома вышла молодая Вольная с золотистыми волосами до плеч. За ней выглянул из-за двери черноволосый мальчишка лет восьми, с человеческими, но необыкновенно яркими глазами – такими же лазурными, как большие раскосые глаза его матери – глаза хищницы с узкими зрачками-разрубами. - Ланна, тут… – начал было Азгул. - Я слышала. Вольная бросила холодный взгляд на сородича. На миг его ярко-голубые глаза вспыхнули, в потом снова угасли, едва Тор-Ланна снова перевела взгляд на мужа. - Я, Torr La-nna ard aeodd Tann Mort, не вправе запретить поединок мужчин. Я буду сражаться на стороне Азгула Рамнус-хая из расы Людей, – на одном дыхании произнесла Вольная и ударила точеным кулачком в предплечье. - Тебе не обязательно было… - Я буду сражаться, – упрямо перебила мужа Тор-Ланна и сверкнула уничтожающим взглядом на сородича. Голубые глаза на миг встретились с лазурными – и Вольный снова перевел невозмутимый взгляд на некроманта. * * * Двое Вольных и человек шли по заросшей лесной тропинке. Шли сражаться насмерть, в абсолютном молчании. Молчаливые, как всегда, Вольные уже всё сказали друг другу теми двумя встретившимися взглядами там, у дома: "Тебя послали убить его, чужак?!" "Нет, этот поединок только за тебя" Азгул едва заметно жестко улыбнулся. Он уже представлял себе, как испепеляет магией Смерти дерзкого светловолосого нелюдя, чужака, посягнувшего на его Тор-Ланну. Пожалуй, можно было бы сначала пытать его – интересно, от какого вида магической пытки Вольный начнёт вопить, как обычный недорезанный «х’манк»?.. - Здесь, – коротко сообщил Кир-Катор, остановившись на краю пустынной поляны. - Ланна! Проверь, нет ли ловушек. Высокие скулы Вольной чуть потемнели. - Drearann aeodni не способны на такую подлость, – отчеканила Тор-Ланна, и только проскользнувшие в голосе нотки металла выдали её гнев. "Родная раса всегда будет ей ближе", – с мимолётной печалью подумал Азгул. Будто прочитав его мысли, Тор-Ланна ласково дотронулась до его руки, пока они шли за чужаком к центру поляны. Кир-Катор остановился и повернулся к противникам. - Tannor aerd Mort, – произнес Вольный, неуловимым движением материализовав в руке меч. - Победа или Смерть, – повторил человек и, уперев посох в мертвую землю, потянулся к магической силе… И нашёл только затхлую пустоту. Страх – животный ужас перед налетающей смертью – не успел даже родиться перед невидимым свистом меча. А умница Тор-Ланна, непонятно каким своим нелюдским чувством поняв неладное, быстрее молнии метнулась наперерез, и мечи двух Вольных звонко сшиблись в полуфуте от лица человека. - Это Провал! Здесь не действует магия! – крикнул Азгул, отступая. – Не пускай его, Тор-Ланна! Но Вольные и так уже рубились вовсю: мечущиеся туда-сюда размытые фигурки, окутанные призрачным стальным сверканием мечей. Кир-Катор всеми силами рвался к противнику, который позорно полз прочь с поля боя, бросив женщину сражаться вместо себя. Полз медленно, как "бегают" все обитатели этой планеты, но драгоценные доли секунды проходили одна за другой… Кир-Катор не мог причинить вреда отважной Тор-Ланне, он не смог бы заставить себя даже оглушить её ударом плашмя. А Тор-Ланна сражалась насмерть. Прекрасная, летящая, как поющий в бою клинок, она яростно сверкала огромными лазурными глазами с поднятыми внешними уголками – и рубила, рубила, отчаянно, зло, только светлые волосы метались вокруг головы, не поспевая за стремительными бросками гибкого тела. Обжигающая полоса боли рассекла плечо Вольного; он выгнулся назад с немыслимой быстротой, избегая следующего удара, который снес бы ему голову. И уже падая на землю, Кир-Катор резким ударом сапога подсёк обе стройные ножки Тор-Ланны. Вольная упала, взмахнув руками; уже в воздухе она выровнялась и, кувырнувшись, приземлилась на ноги, но драгоценное время было потеряно. Наплевав на боль, Кир-Катор метнулся вслед за нелепо распластавшимся в воздухе бегущим х’манком… Всё это заняло для Азгула всего два удара сердца, пока он изо всех сил мчался к краю злополучной поляны – прочь из Провала, гасящего магию… … И у самых зарослей, где уже пробивались крошечные живительные ручейки магической силы, Азгула что-то выдернуло прямо из воздуха и с бешеной силой швырнуло назад. Некромант с размаху ударился об землю и на несколько секунд замер от боли: удар в грудь, остановивший его в прыжке, выбил весь воздух из легких и переломал там, кажется, всё, что только можно. - Вставай и сражайся, трус! – рванул тишину низкий хриплый голос нелюдя. "Где Ланна… что он сделал с Ланной?!" – была последняя мысль Азгула, прежде чем он, дотянувшись до жалких крох магических токов, всего себя обратил в сгусток разящей смерти ради единственного слабенького огнешара, брошенного в ненавистное скуластое лицо с раскосыми голубыми глазами… Азгул не видел, да и не мог видеть своим человеческим зрением, как налетела на Вольного сдержанно-свирепая Тор-Ланна, как столкновение мечей отбросило её прямо на путь летящего в воздухе огнешара… …И как Кир-Катор сбил её с ног, уже не церемонясь, боевым ударом, ценой ещё одной глубокой раны в незащищенную в размахе грудь… Всё это, промелькнувшее за полсекунды полета огнешара, не смог бы различить человеческий глаз. Некромант увидел только как огнешар врезался в Вольного и, разбрызгав яркие искры, опрокинул нелюдя на землю. Это была невероятная, несказанная удача, на которую не смел надеяться отчаявшийся маг: Вольный не успел увернуться… На мёртвую поляну, послужившую ареной для жестокого боя, упала тишина. Азгул приподнялся на локте и успел увидеть дымок, поднимающийся над лежащим неподвижно телом Вольного. Но ничего подумать но этому поводу некромант уже не успел: тот, кого он считал обгоревшим трупом, одним стремительным движением вскинулся на ноги. "Если маг, даже лежа, нападает, он не тот лежачий, которого не бьют" – с этой мыслью Кир-Катор сделал неумолимое и легкое, как танец пламени, движение мечом. … Если бы на месте Азгула был Вольный, он, может быть, и успел бы увидеть перед смертью своё отражение на отполированной стали меча, но сделать ничего уже не смог бы. Азгул Рамнус-хай был всего лишь человеком. Он не успел почувствовать свою смерть. * * * Тор-Ланна поднялась и, хромая, подошла. Тяжело упала рядом с трупом мужа на колени, выхватила из его ножен ритуальный кинжал, бросила на землю, принялась открывать застежки поясных сумок. Руки Вольной не дрожали, когда она сливала вместе колдовские зелья из тоненьких пузырьков и склянок. Стремительным движением Тор-Ланна поднесла пузырёк со смесью ко рту, резанув себя ритуальным кинжалом по запястью, и… Скляночка с за-Гранным зельем вылетела из её пальцев, разлетелась по ветру веером осколков и ядовито-зеленых брызг, выбитая ударом Кир-Катора. Из груди Вольной вырвалось настоящее звериное рычание, полное отчаянья и неприкрытой ярости… Она вскочила на ноги, подхватив с земли меч. - Встань и сражайся! – крикнула она стоящему на коленях Вольному. Кир-Катор не шевельнулся. Он хрипло дышал, опустив голову и тяжело опершись на меч; от обгорелой куртки и ожогов поднимался дымок, а на мертвую землю Провала часто-часто падали алые капли. - Встань и сражайся!! – закричала Тор-Ланна, крутанув восьмерку мечом, и в её голосе зазвенели слёзы. Кир-Катор тяжело поднялся. Его лицо было страшно: обожжённое, закопченное до черноты, только голубые раскосые глаза сверкают на его фоне. На рассеченной в двух местах кожаной куртке влажно блестела кровь. И он, не отрывая взгляда, смотрел на стоящую напротив него Тор-Ланну. - Теперь моя… – шевельнулись обожжённые почерневшие губы. Точеное личико Тор-Ланны исказилось полным горечи и отчаянья клыкастым оскалом. - Я тебя ненавижу… – прошептала Вольная. Убийца её мужа стоял почти не шевелясь. Его чуть качало из стороны в сторону, он окровавленной рукой с видимым трудом удерживал меч. Убить его – одно движение… Он знает это. Глаза цвета неба, отражённого сталью, – яркие-яркие, на почерневшем от ожогов лице. Кровь стекает по лицу, по груди, по перебитой руке, а на опаленных губах – улыбка. Детская, светлая. Предсмертная. Так улыбается смертельно раненый, видя на фоне солнечного неба глазастое личико девчонки, подающей ему такую желанную последнюю кружку ледяной пьянящей воды. Вольный знал… та, кого он полюбил больше жизни и решил избавить от позора, убьёт его. Он знал. И в последние секунды смотрел на неё с улыбкой, как х'манки смотрят на свет в конце тьмы, когда жизнь уже осталась позади. Тор-Ланна шагнула к чужаку, замахиваясь мечом. Вольный не двинулся с места, не шевельнулся – просто продолжал на неё смотреть. Он погибал с мечом в руке и с улыбкой на губах… Меч выскользнул из ладони Тор-Ланны и задрожал, воткнувшись в землю, блестя на солнце: затрепетал, как её израненная душа. Всхлипнув, она бросилась на Вольного с кулаками – отчаянно, беспомощно; он выпустил меч и перехватил её запястья, одно из которых было разрезано ритуальным кинжалом некроманта. Вольная пару раз слабо дёрнулась – и замерла в плену окровавленных ладоней сородича. Он крепко сжимал её руку ниже разреза, не давая литься крови, – и всё ещё смотрел в её глаза. - Надо перевязать чем-нибудь… – его чуть растерянный хриплый голос в мёртвой тишине Провала. Как давно Тор-Ланна не слышала голос Вольного, так близко, так волнующе, так… Это всё не то, это не важно… что он говорит, почему так тепло… Двое Вольных стояли неподвижно возле трупа человека, сцепившись крепко сжатыми руками то ли в недвижном противоборстве, то ли не давая друг другу упасть. Лёгкий ветерок трепал их золотисто-светлые волосы, и капли крови с их сцепленных намертво рук падали на землю… Яркие раскосые глаза без белков, с вертикальными зрачками – не могут расцепить скрестившихся, как мечи в поединке, взглядов, не могут разъединиться, как руки, сцепленные в мёртвой хватке. - Я тебя люблю. Он просто сказал это, держа её за руки, как будто бы не убил минуту назад Азгула, как будто бы что-то действительно могло… У Тор-Ланны подкосились ноги, и она затрепыхалась в руках Кир-Катора. Ей не удалось ни вырваться, ни повалить его, и наконец Вольная, вся дрожа, как обычная девчонка, обвисла в жёсткой хватке сородича, уткнувшись носом в его пропаленную огнешаром куртку. Плечи Тор-Ланны сотрясались, будто в рыданиях, но крепко зажмуренные глаза были сухи: Вольные просто не умеют плакать… - Я тебя ненавижу… ненавижу… – шептала-рычала Вольная сквозь зубы, спрятав лицо на груди Кир-Катора. – Ты залечишь раны… и я убью тебя… всё равно убью тебя… убью… - Думаешь, я не могу сражаться? Его руки разомкнулись внезапно, и Тор-Ланна чуть не упала. - Я способен сражаться… сейчас! – в низком хриплом голосе мелькнуло рычание, хоть он и прерывался то ли от боли, то ли от накатывающей слабости. Таковы Вольные: в их силах нельзя усомниться, это самое страшное оскорбление Чести Воина. Вольный наплюёт и на раны и на смерть, только чтобы доказать, что может сражаться всегда. - Ты вызываешь меня на бой?! – это рычание получилось напополам с тщательно упрятанным хрипом, когда Вольный подавился собственной кровью. Кир-Катора шатало, уши опустились – он уже не контролировал их – но в руке снова блестел меч, а небесно-стальные глаза сверкали решимостью. - Я не хочу… – прошептала Тор-Ланна, отступая. Она подхватила с земли свой меч и бегом бросилась прочь. * * * Она уже не услышала, как за её спиной Кир-Катор тяжело рухнул на землю в двух шагах от трупа некроманта. * * * - Я ненавижу его!! Я никогда не буду его сыном! Я лучше умру, как папа!! Я лучше… я добью его!! - Нет, Тор-Схакраг! И мальчишка впервые увидел на лице матери оскал. Нелюдские клыки, каких не было у него – презренного полукровки. - Ты его защищаешь?! - И вовсе не его, а тебя. Он – Drearann aeodni, он даже умирающий прихлопнет тебя как муху! Ты наполовину х'манк. Мальчишка застыл с приоткрытым ртом, припечатанный словами матери, будто получив здоровенный удар по лицу. Он готов был расплакаться, но слёзы не текли, только что-то жестоко сдавило горло изнутри и не давало дышать. - Как ты могла, мама! – сдавленно прошептал мальчик. – Он же… он папу убил… Ты должна его ненавидеть! Тор-Ланна опустила взгляд. Она ненавидела. Она действительно ненавидела этого широкоплечего белобрысого воина с ярко-голубыми глазами, который приплёлся, шатаясь, к её дому под вечер – весь обожжённый и в крови, едва удерживаясь на грани сознания, но с застывшим на лице оскалом победителя. Она ненавидела его – но не знала, как смогла бы жить, если бы он не дошёл до её дома. * * * Тор-Ланна бросила снятые повязки на пол, привычно потянулась за новыми – и остановилась. - Пожалуй, больше не надо, – подтвердил её мысли чужак. – Раны почти затянулись. - Мне лучше знать! – упрямо фыркнула Вольная. Кир-Катор сидел на краю кровати и ухмылялся одним уголком губ. Ожоги уже сошли с его лица, оставив едва заметные шрамы; глубокий свежий рубец пересекал открытую грудь, и свет заходящего солнца в окне бросал на его светлые волосы кровавые отблески. Он вспоминал тот момент, который будто пригрезился ему на грани небытия, когда перед гаснущими глазами расплывался в дымке этот самый дом, а Тор-Ланна волокла его окровавленное тело через двор, обхватив руками, шипя от натуги сквозь зубы, как разъярённая кошка. - Ты хотела убить меня, когда вылечишь, – напомнил Вольный. Тор-Ланна порывисто поднялась и схватила с подставки посреди комнаты меч. - Ты точно готов сразиться со мной? Отдохнёшь может денёк-другой? – ехидно сощурились хищные лазурные глаза под густыми ресницами. - Конечно готов, – беззаботно-серьёзно, как только Вольные умеют, подтвердил Кир-Катор, поднимаясь, и вытянул меч из-под своего матраса. - Броню? – бросила Тор-Ланна уже у двери. - Сойдёт и так. Остановившись перед домом, Вольная скинула и швырнула в сторону чёрную куртку из кожи ящера: она была как лёгкая броня, удар мечом в руках обычного х'манка ничего бы с такой курткой не поделал. - Kirr Ka-Tor ard aeodd Kirr Ktar. Я, Torr La-nna ard aeodd Tann Mort, вызываю тебя на поединок! Вольная ударила кулачком в предплечье и перетекла в боевую стойку. Две повязанные крест-накрест широкие ленты на её груди взволнованно вздымались за стискивающими меч руками, и Кир-Катор, как-то совсем зачарованно глядя то ли на этот меч, то ли на её руки, на несколько долей мгновения промедлил с ответом. Вольная требовательно вскинула подбородок, и её противник, сглотнув, произнёс: - Принимаю вызов. Тор-Ланна стремительно ударила мечом, ещё и ещё – и вдруг осознала, что бьёт по мечу противника, не пытаясь перерубить эту нахальную сосредоточенную физиономию с голубыми глазами, не пытаясь вспороть пересечённую свежим шрамом мускулистую грудь… Разум всполошился, заметался, взбунтовал – но не смог заставить тело сражаться иначе. И вдруг Тор-Ланна поняла, что забыла что-то очень, очень важное. Она не сказала «победа или смерть». Значит, бой до первой крови, значит, первый же удар должен быть смертельным, значит, бить надо прямо сейчас, из «гнутой стойки», под рёбра у края брюшной кости… Но как заставить себя сделать это, если он так близко, и если его рука уже перехватила её руку с оружием и держит так, будто Вольной и в голову не придёт резким движением всадить ему острие меча под челюсть? - А ты в таком свете совсем рыжая, – сообщил с отсветом улыбки Вольный, и Тор-Ланна оторопела от неожиданности этих слов – под окровавленным небом, среди чёрных, будто из бумаги вырезанных силуэтов деревьев, среди поединка, когда он в одних только брюках из грубой ткани, а на ней – вместо куртки – две перекрещенные тканые полоски. - Я глупая… – прошептала Тор-Ланна. – Я забыла тебя убить. - А я упрямый. Не пожелал отправляться к Холодным Звездам, – Кир-Катор смотрел в её глаза, очень серьёзно, а смуглое лицо его всё пыталось улыбнуться. Он потянул вверх пленённую руку Тор-Ланны с мечом; рука протестующе дрогнула, но Кир-Катор решительно провёл чужим мечом по своей щеке. Металлические искры в побежавшей вниз алой струйке вспыхнули в закатном свете. - До первой крови. Или ещё? Тор-Ланна поняла, что медленно качает головой в стороны: нет. И в следующую долю секунды он уже держал её на руках, и у неё захватило дух и закружилась голова от этого непередаваемого ощущения тепла, которого ни разу в жизни она не испытывала, отданная Азгулу ещё девочкой. Тело человека никогда не сможет быть таким, как тело Вольного… Мечи звякнули друг об друга, упав на землю, а гордая Вольная и ненавистный ей когда-то белобрысый чужак были уже в доме, и Тор-Ланна, пачкая пальцы в крови, обхватила ладонями его лицо, а он целовал её с изголодавшейся жадностью, прижав к себе, срывая наконец с неё эти две перекрещенные полоски ткани… * * * Увидев мечи на земле, малыш Тор-Схакраг в безмолвном ужасе рванулся к дому. Рванулся – и застыл на пороге, судорожно схватившись за дверной косяк. Вольные не заметили его. Даже не услышали сиплый писк, вырвавшийся из его будто стиснутого изнутри горла: - Что… что ты делаешь с мамой… И внезапно всё поняв, восьмилетний мальчик-полукровка развернулся и бросился бежать прочь. И только на краю леса он выпустил наконец отчаянный вопль: - Я вас ненавижууууууу!!!! И уже тихим, хриплым сорванным голосом мальчишка прошептал: - Я ненавижу тебя, мама. Я ненавижу тебя больше, чем твоего мерзавца-чужака. Я придушу вашего ублюдка, как только его назовут воином. * * * - Torr Ka-Tan ard aeodd Tann Mort! Я, Tor-S’hackrag ard aeodd Tann Mort, вызываю тебя на поединок. Проговорив это, тринадцатилетний мальчишка в куртке из кожи ящера судорожно сглотнул и сжал пальцы на рукояти меча. Ему предстоял страшный бой, смертельный бой; но он сам выбрал свою участь, он должен отомстить за отца. Сегодня он убьёт в поединке нелюдскую тварь или умрёт. Но не дрогнет, как бы страшен в бою ни был его противник! …Перед Тор-Схакрагом стояла нелюдская тварь – Тор-Катан из клана Стальной Смерти. Это был четырёхлетний ребёнок. Взлохмаченный светловолосый малыш с огромными голубыми глазами, приподнятыми к вискам, снизу вверх смотрел на Вольного-полукровку, вызвавшего его на поединок. - Почему? Ты же мой брат. Чуть хрипловатый голос малыша звучал как у обычного человеческого ребёнка, хоть и забавно торчали из взлохмаченных волос заломленные назад нелюдские ушки, а в доверчивых голубых глазах узкими разрубами чернели вертикальные зрачки. - Не рассуждай, а принимай вызов, нелюдь! Ты ответишь… за подлость твоего папочки-Вольного… за то, как он… обманул и убил моего отца… заставил мою мать быть и твоей матерью, грязная тварь… Нелюдская дрянь, поганый Вольный, сволочь, урод… – голос полукровки срывался от ярости, меч уже наполовину выехал из ножен, а ярко-лазурные человеческие глаза испепеляли ненавистью маленького Вольного. Детеныш подался вперёд и оскалился, показав звериный набор острых белых зубов. - Tor-S’hackrag ard aeodd Tann Mort! – выкрикнул он детским звонким голоском, где прорезались нотки рычания. – Я, Torr Ka-Tan ard aeodd Tann Mort, принимаю твой вызов!! Длинный, почти как «взрослый», меч взлетел неразличимым взблеском и столкнулся со сверкающим стальным полукружьем двух сабель, которые быстрее мысли выхватил из-за плеч четырёхлетний малыш. Меч полукровки отлетел в сторону, почти выбитый из рук: тринадцатилетний мальчишка удержал его, хотя любому взрослому воину из расы Людей такой приём стоил бы переломанных пальцев. Сабли малыша взблеснули и опали, и он снова снизу вверх смотрел на брата, не нападая и не защищаясь, только на детском скуластом личике дрожал звериный оскал в три ряда. - Заставь сказанное умереть, брат! – потребовал малыш. Любой из детенышей-Вольных его возраста (Адские Котята – так называли их х'манки и эльфы – немногие, выжившие после столкновений с вырвавшимися на волю малышами. Никто не мог догадаться, что эти бешено-свирепые маленькие твари с кошачьими глазами и зубами, носящиеся быстрее ветра и оставляющие за собой только смерть, – это не отдельная жестокая раса, а детёныши невозмутимых гордецов Вольных…), любой из адских котят, стремительных и сильных, без всяких понятий о Чести Воина, растерзал бы зарвавшегося полукровку на месте. А Тор-Катан – стоял и смотрел, и дрожал от едва сдерживаемого бешенства, но не мог убить. Он любил старшего брата, несмотр… - Никогда!! – вскрикнул Тор-Схакраг, голос в конце вопля сломался, перейдя в хриплый визг, и его меч неразличимым взблеском врезался в бок малыша, в скрещение сабель, быстрее мысли оказавшееся там. – Ты сдохнешь! – удар, – Ты, отродье, – взмах в пустоту, маленький Вольный уже за спиной, – грёбаного нелюдя, – разворот, удар, – которого я, – взмах! И срезанная щепотка белых волос, полетевших по ветру, – НЕНАВИЖУ!!!! Яростный удар, изо всех сил, вышиб сноп искр из меча и двух сабель, сбив детеныша с ног. И ещё один удар сверху, чтобы добить – четырёхлетний Тор-Катан принял его на одну саблю, схваченную обеими ручонками, оттолкнул, стремительным рывком вскочил – и свирепый бой снова завертелся, зазвенел, засверкал искрами сталкивающегося оружия. Ни одного раза маленькие стальные сабли не задели даже одежды Тор-Схакрага, но он не был настолько наивным, чтобы приписать это своему мастерству. Братишка не хотел причинять ему вреда, братишка только защищался, и эта снисходительность, эти подачки от младенца с саблями бесили полукровку больше всего. Тор-Схакраг до крови закусил губу, призвав в свои руки все силы, всю скорость, которую ему могла дать половина нелюдской крови в его жилах и его нервы, причудливо сплетенные из человеческих клеток и совершенного проводника. Меч замелькал почти с такой же скоростью, как сабли адского котёнка: удар, ещё удар, спереди, сбоку, с другой стороны, – и вдруг, изо всех сил, совершенно неожиданно, – сверху. Бессильно лязгнули вскинутые навстречу смертоносному выпаду сабли – и мощный удар по голове опрокинул четырёхлетнего Вольного на землю. Тор-Схакраг мельком успел увидеть кровь, стремительно заливающую лицо его брата, а затем развернулся и убежал в темноту. * * * - Откуда этот шрам? – спросила Хелька, несмело протянув руку к белому глубокому рубцу, пересекающему сверху вниз бровь Вольного. Тор-Катан чуть отдёрнулся. - Это мечом. Когда я был детёнышем. - Кто тебя так? - Не помню. Должно быть, свои. * * * «Свои» действительно пытались растерзать малыша, когда он приплёлся в Общий Дом – полуослепший, весь в крови, с разрубленной до самого черепа головой. Недавние товарищи по играм в войну с рычанием набросились из своих укрытий – это был дикий закон существ без понятий о чести: уничтожать слабого. Но маленький симпатичный блондинчик – сын свирепого чужака и красавицы Тор-Ланны – слабым не был, даже несмотря на рану, залившую кровью его светлые волосы и смуглую мордашку. Тор-Катан зарычал в ответ, отбил первый удар, взмахнул саблями, откатился к стенке, сделал выпад – и дети-зверята бросились обратно в укрытия, только одно обезглавленное тело осталось лежать на полу. Тор-Катан забрался в своё прилепленное к стене под потолком логово, обессилено растянулся на жёсткой подстилке, пачкая её кровью, не выпуская сабли из рук, – и слушал в полубреду, как внизу на полу возились адские котята, рычали, дрались над телом убитого, а затем торопливо пожирали его. * * * - Они поняли, что я их сын, благодаря вот этому, – и Вольный встрепал свои белые волосы. – Мама такая же, и отец. Я самый светловолосый в клане. - Здорово! – порадовалась Хелька. – Они с самого начала поняли, что ты их сын? - Нет, это случилось на Испытаниях. Когда мне было три года. - Расскажи! - Никто из Вольных не помнит ничего, что делал до второго Посвящения. Выросшим детёнышам стирают память. - А откуда тогда ты знаешь, что именно на Испытаниях? - Родители рассказали мне кое-что после второго Посвящения. У нас был всего день, потом клан продал меня Герцогству. - И что тебе рассказали? - Что мой брат решил подшутить надо мной и выпустил для испытания кое-что, с чем я не мог справиться. Родители помогли мне, и с тех пор я знал и их, и брата.
Ельф: Фриц, это тебе) Подарок от боевого товарища и просто друга) (оригинал прослушаешь как-нибудь при встрече, если захочешь слушать мои менестрельские вопли под гитару)) Вьюга в лицо – Мы идём куда-то.. Вдруг тишину Разорвут снаряды Кровь на руках – За войну награда Только держись, друг, Я с тобой, я рядом!.. Это война, это война, это война… Автоматная трель – разрывает сердце И нам до весны уже не согреться Умри или убей – решай скорей!.. Чёрный мундир И орёл на пряжке.. Алая кровь Прошивает пряжей Тело врага И сознание друга Саваном снега Укроет вьюга… Это война, это война, это война… Крик воронья – разрывает душу Он уже мёртв – не желаю слушать Поступь врагов, и в руке граната – Только дождись, друг, я с тобой, я рядом…
Фриц: Супер! Пасиб, советский товарищщ... Это, наверное, моя любимая песня из твоих. Трагика, героика) Ещё "Лазурное море" нравитцо, её сможешь вставить в повесть про Морта, если на своей страничке не выложишь...
Hauptman: Мы по чёрному мундиру нашим валенком пройдем И зимой в морозец лютый полушубок подоткнём За спиной у нас берданка и за поясом топор, Весь очистят партизаны от врага родной простор!
fatman: Hauptman патриотично!!!!!
Фриц: Вы меня, товарищи партизаны, сначала повалите, а потом уж мундир валенками пачкайте! А то по псевдоорганическому морфу потоптаться каждый горазд, в землянке у печки сидя, даже если без берданки!
Фриц: Об адских котятах и Чужих - Стой. Хелька резко дёрнула поводья. Вольный застыл, как изваяние, на замершем коне и внимательно прислушивался. Девчонка тоже насторожилась, но слышала только возню птиц в ветвях и далёкое мычание коров, которых гнали с пастбища. - Что… - Молчи. Хелька нахмурилась, но замолчала. Вольный сидел так, вытянувшись в струнку и прислушиваясь к чему-то неведомому, ещё несколько секунд, а потом шевельнул поводьями. - Всё кончено. Можно ехать. - Почему это ты затыкаешь меня?! – использовала возможность для возмущения Хелька, тоже пуская коня вперёд. - Потому что слух у них не хуже моего. - У кого «у них»? Вольный молчал. - У кого «у них»? О ком ты? Что было там, впереди? - Увидишь. * * * Солнце уже заходило, когда перед путниками открылась картина разрушения. То, что Хелька приняла издали за движущийся по дороге караван, действительно оказалось караваном. Но только разнесённым в щепки. Разломанные повозки запрудили дорогу, две или три съехали в канаву; в оглоблях лежали мёртвые лошади. Распотрошенные тюки с товарами валялись в пыли, а в кучах тряпья, разбросанных среди обломков, Хелька с ужасом признала трупы. Вольный и девчонка спешились и подошли к останкам каравана. Вблизи повозки оказались разрубленными чем-то острым, каждая в нескольких местах, а лошади – с перерезанными глотками, у одной из них было объедено плечо. Держась поближе к Тор-Катану, Хелька испуганно оглядывалась по сторонам и едва не наступила на труп, раскинувшийся на ворохе разноцветных тканей. Это был не человек. Это был тёмный эльф дроу с фиолетовой кожей, вспоротый мечом поперёк груди, с выкатившимися белыми глазами и распахнутым в безмолвном крике ртом. Хелька передёрнулась и отвернулась. Вольный шагал среди трупов как ни в чём не бывало, ведя на поводу коней, которые тревожно фыркали и вздёргивали головы. - Здесь заночуем. - Я не могу… – прошептала Хелька, с содроганием увидев ещё один труп: у того было разорвано горло и съедено до костей лицо. – Кто мог сделать такое?.. А если они вернутся? - Они не возвращаются, – ответил Вольный. Среди обломков они нашли ещё несколько трупов: вперемешку дроу и людей. Видимо, те держали круговую оборону, да так все и полегли: кто изрублен, кто с выгрызенным до позвоночника горлом, кто с объеденным лицом, кто с вырванными кишками… Хелька зажала рот ладонью, подавившись невыпущенным криком: среди трупов лежал распотрошенный трёхлетний ребёнок и свирепо в упор смотрел на неё. Страшная рваная рана от живота до подбородка, залившая его тельце кровью, обнажила вспоротые внутренности, но ребёнок был жив. Его огромные сиреневые глаза без белков смотрели с ненавистью, а залитые искристой кровью губы подрагивали, приоткрывая звериные зубы в три ряда. - О… валар! Малыш… – выдохнула Хелька и опустилась бы рядом на колени, если бы Тор-Катан не отдёрнул её за плечо. - Не подходи! Он хочет убить тебя, и ничего больше. Вольный нагнулся к умирающему ребёнку и провёл ладонью над его лицом. Хелька увидела (или просто хотела увидеть?) тень грусти, мелькнувшую на лице Вольного: этот малыш, издыхающий в луже крови, вспоротый предсмертным ударом чересчур искусного противника, вполне мог быть его младшим братишкой. Детёныш слабо щёлкнул хищными зубками, но поднять голову у него уже не было сил. - Вольный… ему ещё можно помочь? – тихо спросила Хелька, опускаясь рядом. - Нет. Тор-Катан достал из-под бока маленького Вольного окровавленную пряжку ремня, осмотрел. На ней был выгравирован меч на фоне клыкастой пасти, в окружении звёзд. - Kirr Ktar aeodd, – произнёс Вольный. – Мой отец из этого клана. Веки детёныша уже опускались, но он из последних сил держал глаза открытыми, ненавидящим взглядом испепеляя человека и бессильно скребя пальцами по земле. Хелька только сейчас увидела руку ребёнка: пальчики заканчивались заострёнными чёрными утолщениями с несколькими режущими гранями, каждый такой «коготь» – будто загнутое навершие копья. Пальцы слабо подрагивали, но поднять руку и вспороть человеку глотку у маленького Вольного уже не было сил. - Почему он так хочет меня убить? – тихо спросила Хелька. Тор-Катан вложил пряжку в слабо дрогнувшие пальчики, металлически скребнувшие по ней. - Потому что ты – Чужая. - Кто? - Не aeodni. Ребёнок задрожал, скрипнул зубами – судорога исковеркала звериный оскал на его личике – и, не отрывая от лица Хельки ненавидящего взгляда, вытянулся и затих навсегда. Тор-Катан склонил голову, поднял тельце на руки и отнёс к обломкам повозки. Хелька осталась сидеть неподвижно, потрясённая смертью маленького воина, оставшегося беспощадно-свирепым до самой последней секунды. Её вернул к реальности сухой треск и дуновение тепла: разломанная на части повозка горела в вечернем полумраке высоким шумным огнём. Хелька поднялась и подошла к Вольному, неподвижно застывшему в отблесках пламени. - Тор-Катан… что здесь произошло? Кто убил их всех? - Детёныши, – ответил Вольный. – Разрушили караван и пошли дальше, а этому не повезло. - Что?? Дети Вольных… всё это сделали?.. - Они не дети в вашем человеческом понимании. Это – стадия развития Воина. Они учатся убивать. Хелька передёрнулась. Она поняла теперь, почему Вольные не заморачиваются такой ерундой, как забота о каждом отдельно взятом ребёнке. Их дети – хищники и сами способны позаботиться о себе. И все эти легенды о кошмарных тварях под названием «адские котята», которые опустошают целые селения, носятся быстрее ветра, сея смерть и разрушение, пожирают человеческое мясо, – это всё они… - Если расскажешь кому-нибудь об адских котятах, – произнёс вдруг Тор-Катан, и Хелька вздрогнула, – Чужие возненавидят нас ещё больше, и начнётся война. Я не знаю, чьей победой она закончится: нас слишком мало. Но ваш мир будет разрушен. Произнеся эту необыкновенно длинную для Вольного речь, Тор-Катан снова умолк. Его лицо казалось каменным в пляшущих отблесках пламени, и зловещие огненные всполохи вспыхивали и гасли в его нечеловеческих, каких-то даже неземных глазах. Хелька покосилась на нелюдя и подалась поближе к огню. Она верила, что такие могут разрушить мир… - У вас принято сжигать погибших? – нарушила она наконец молчание. - Да. - Как у уркосов… - У них это обычай. У нас – необходимость. От промелькнувшей мысли у Хельки пробежал холодок по коже. - Вы… что… после смерти…? - Ничего нет после нашей смерти. Просто Чужие не должны видеть то, что от нас остаётся. - А что остаётся? - Ты – Drearann aeodni? – Вольный чуть повернул голову к Хельке, сверкнув отражением разрушительного огня в острие зрачка. Чужая замолчала. Она не видела, что Тор-Катан вытащил из углей и закопал глубоко в землю вдалеке от дороги. Хелька ни за что не стала бы проверять, что это было. Даже если бы была уверена, что Тор-Катан ни о чём не узнает.
Ельф: милые ребятки такие...
Фриц: А когда вырастают, ещё милее становятцо, вот хотя бы на йа посмотри... Обвал Ничтожная доля мига - и Вольный оказался рядом. "Поздно! Уже поздно!" - мелькнула полная ужаса мысль – Хелька уже видела рушащиеся вниз камни: у себя над головой и дальше, дальше, до самого устья расщелины, далекого, как стремительно ускользающая жизнь... Мертвая хватка Тор-Катана, удар об его жесткое тело – и невероятный, чудовищный рывок, выбивший весь воздух из легких, все мысли из головы и все чувства, кроме всепоглощающей боли. Чудовищная сила сдавила Хельку до хруста костей, рванула с неё прочь вспыхнувшие клочья одежды и яростным раздирающим огнём опалила спину, будто воздух вокруг обернулся сотнями раскаленных лезвий... Мир крутанулся – раз, другой – вертя в безжалостном вихре обезумевшую от боли девчонку. Сколько длился этот кошмар, Хелька не знала. Вечность терзающей боли вместилась в несколько трепыханий сердца – и всё оборвалось ударом о камни. Исчезнувшие звуки снова вернулись в мир, обрушились грохочущей лавиной на прокатившуюся по камням и замершую девчонку. Хелька с трудом повернула голову и увидела, как, кипя камнепадом, сходятся края длинного ущелья-ловушки, оставшегося позади. И тогда уже - обожжённая, ободранная, едва живая – Хелька со стоном скорчилась на камнях. Рядом стоял на коленях Вольный, тяжело опершись одной рукой на землю, и отплёвывался кровью. Другую руку, неестественно вывернутую, он прижимал к груди. - Как.. мы… там же.. пол-лиги… – слабо простонала девчонка, пытаясь пошевелиться. Клочья, оставшиеся от её короткой рубашки, дымились и в нескольких местах даже горели. - Прыжки, - хрипло отозвался Вольный. Хелька с трудом повернулась к нему. Скуластое смуглое лицо нелюдя потемнело ещё больше от ожогов, кровь сбегала из обеих ноздрей и из ушей; в воздухе ощутимо пахло горелой кожей. Тор-Катан перехватил взгляд Хельки и, резко распрямившись, с непроницаемым выражением лица вправил свою вывихнутую руку. Хелька передернулась от хруста. - Ты тоже.. обжёгся… Тор-Катан осторожно пошевелил вправленной рукой, его безволосые брови над раскосыми нелюдскими глазами чуть нахмурились. - В Предании Воинов сказано, что на нашей планете воздух куда реже, – сказал вдруг Вольный. - Где?.. - Вставай. Пора идти дальше. Тор-Катан тяжело поднялся на ноги, протянул руку замешкавшейся Хельке. - У тебя кровь.. – тревожно сказала девчонка, – изо рта.. из ушей.. Тебе очень плохо? - Пройдет. Пришлось гасить ускорение, 500g расплющивает х'манка в кашу… У костра - Мы все умрём, – мрачно простучала зубами Хелька. Она сидела вплотную к костру жестоко страдала от жара в коленках, которые дымились и грозили обуглиться, и жуткого холода во всех остальных частях тела. Вольный невозмутимо ворошил прутиком костёр: с виду – просто так, от скуки, а на самом деле наверняка искал завалявшийся печёный клубень. - Смерть придёт к каждому, главное – встретить её в бою, – неожиданно откликнулся Вольный. - Что? Как? – встрепенулась задумавшаяся Хелька: Тор-Катан говорил так редко, что каждую его фразу она ловила как откровение, не без издёвки конечно. Вольный не ответил: расстроился, должно быть, что клубня не нашёл… - Я прямо здесь помру, без всякого боя, от холода! – злобно выдала Хелька, пытаясь скрутиться в комочек. Тор-Катан отбросил прутик и пошёл расстилать свою немудрёную постель: плащ на куче лапника. - Торки! – возмутилась Хелька, но тут же осеклась под тяжёлым взглядом светло-голубых глаз с вертикальными зрачками. – Тор-Катан. Мне очень холодно, я ночью простужусь и умру! Вольный спокойно расстилал свой плащ, даже не глядя на взбалмошную девчонку. - Тор-Катан! – Хелька вскочила, презрев холод: этот наплевательский пофигизм Вольных взбесит кого угодно! – Я – человек, слабый х'манк, и вполне могу от холода заболеть! Я не шучу! Я – не нелюдь, и мне в такую холодину недостаточно тоненького плащика, чтобы не задубеть и не загнуться!! Когда Тор-Катан сгрёб Хельку в охапку и поднял над землёй, она в первый момент пришла в ужас: а ну как оскорбила чем-то этого долбаного гордого воина, и он сейчас ей просто раскрошит рёбра? * * * Какой же он тёплый! Хелька, несмотря на страх, зажмурилась от удовольствия: после пронизывающего холода и ветра, тут, под плащом Тор-Катана, был просто рай земной. Вольный положил девчонку рядом с собой, привлёк поближе. Без всякой ласки, без вожделения: хилой х'манке холодно, значит надо её согреть, чтоб не загнулась, раз уж слеплена из такой непрочной органики. Хелька, не долго думая, пристроила голову на Тор-Катана сверху: не лежать же с ним лицом к лицу, наверняка у него сейчас просто убийственно укоризненный и презрительный взгляд. Защищать слабого х'манка от холода, а не от оружия врагов – это наверняка унижение… Хелька прижалась щекой к шее Вольного; как он только не вздрогнул от холода, ведь продрогшая х'манка по сравнению с ним была просто ледяная. Тепло… Хелька потёрлась замёрзшей щекой, устраиваясь поудобнее, подышала тёплым паром. Нет, всё-таки вздрогнул, совсем чуть-чуть… «Если бы Тор-Катан спал не в одежде, наверняка бы выкинул меня из-под плаща, холодную жабу, – подумала Хелька. Как Вольный её ещё терпит, как согласился на такое унижение: пустить х'манка на ночлег под свой плащ? И как раз в тот момент, когда она это думала, Тор-Катан приподнял рубашку под расстёгнутой курткой и, подавшись ближе, прижался обнажённым животом и грудью к Хельке, на которой были только капри и коротенький топик. Хелька широко распахнула глаза, подавив рванувшийся стон и внезапное желание прижаться к Вольному ещё крепче. Его тело было горячее и твёрдое, с выступающими рельефами мускулов, и задрожавшая вдруг отчего-то Хелька почувствовала, как по нему тоже пробежала волна дрожи: должно быть, от её голого ледяно-холодного живота. «Как же он всё это терпит? Бедный Тор-Катан! Мучаю холодом и своим присутствием несчастную нелюдь. Но почему он это сделал? Так приятно… Тепло, и… нет, нет…» Хелька позволила ещё нескольким сонным мыслям проплыть в голове, а потом сама не заметила, как в реальность просочились тонкие ниточки сна, причудливо смешиваясь с ней, и увлекли девчонку за собой. * * * Хелька проснулась от того, что Вольный сильно вздрогнул во сне и издал приглушенное рычание сквозь зубы. «Собака? – мелькнула у Хельки полусонная мысль. – Ой, тепло-то как…» Девчонка поморгала спросонья и осмотрелась, насколько это было возможно. Тор-Катан спал, трогательно прижав к себе Хельку обеими руками и зарывшись носом в её волосы, которые бессовестно спадали ему на лицо. Его руки у девчонки за спиной подёргивались во сне, сжимая в кулаках несуществующие рукояти мечей: Вольному снилась битва. Тут только Хелька осознала, как лежит она сама, и густо покраснела. Это ещё ничего, что голову она положила Тор-Катану на шею с риском его придушить: Вольный никак ведь не покажет, что ему х'манка пережала дыхалку за компанию со всеми артериями, и даже не хрипеть перед смертью постарается. Это ещё не так страшно, что руки свои Хелька обнаружила прижатыми к чьей-то каменно-твёрдой груди – явно не к собственной. Но вот то, что одна её нога была зажата между колен Вольного, а другая и вовсе на него закинута, повергло Хельку в шок. Девчонка уже хотела начать барахтаться, как вдруг подумала, что же должен почувствовать бедняга Вольный, проснувшись в таком положении под пристальным взглядом х'манки. Ужас, унижение, позор для воина и так далее, и тому подобное… Поэтому Хелька решила притвориться спящей, и пусть тогда Тор-Катан разбирается как хочет. Ждать пришлось недолго. Очевидно, в этой битве во сне Тор-Катана убили или по меньшей мере сильно ранили, потому что он зарычал сквозь сон особенно отчаянно и обиженно, дёрнулся и проснулся. Хелька изо всех сил старалась дышать ровно. Подскочит, не подскочит? Руки вокруг её туловища чуть сжались, и Вольный аккуратно снял девчонку со своей шеи и положил на плащ. И на мгновение – на одно только мгновение! – Хельке показалось, что она почувствовала на щеке прохладный ветерок дыхания и – касание губ? Нет, конечно нет! Но х'манка чуть-чуть улыбнулась «во сне». Всего лишь маскировка... …Тор-Катан глянул исподлобья куда-то вбок – и по-звериному ловким движением вскинулся на колени. - Они прошли, – коротко сообщил он приподнявшейся на локтях девчонке. - Кто? – в её расширившихся глазах медленно таяла туманная дымка; она задрожала, силой вырванная из тёплого океана сбывающейся мечты. - Те, от кого лучше было замаскироваться, чем отбиваться. Глаза воина были собранно-спокойны, и даже сбившееся дыхание не выдавало того, что было полминуты назад… Он выполнял работу, только и всего. Прикрывал их. Маскировался… Девчонка вспыхнула, вскинулась и что было силы ударила Вольного в лицо. До последней доли секунды она думала, что он уклонится, но кулачок ожгла тупая саднящая боль от удара: Вольный не шевельнулся и не вздрогнул. «Ты хотела сделать этой твари больно?! Отлично, смотри!»… Холодный и спокойный взгляд телохранителя не изменился. Только из рассеченных губ вниз по подбородку тонким ручейком побежала кровь. Вольный вскинулся на ноги и пошёл к костру. Деловито затоптал его тяжёлыми сапогами, закинул на спину вещмешок. - Пойдём. Хелька дрожащими руками собрала и свернула свой плащ, на котором буквально только что… - Тор-Катан… Ты… тебе… я… Вольный не оборачивался. - Тор-Катан… тебе больно? То есть, я… я не хотела, я думала… ты увернёшься, ты ведь умеешь… Хелька немного пробежала вперёд, догнала его, украдкой заглянула в глаза. Холодный и невозмутимый взгляд, как всегда… Одна дама-гостья, рассказывал как-то герцог, спросила, постукав одного Вольного по латам на груди: «Герцог, где вы приобрели такие красивые статуи?» Очень испугалась и отскочила, когда Вольный на неё презрительно покосился, а герцог сказал, что это настоящие живые нелюди. Хелька обогнала Тор-Катана и остановилась перед ним, всем своим видом требуя ответа. Остановившись перед едва не плачущей х'манкой, Вольный слегка пожал плечами. - Я тебя оскорбил, потому что так было нужно. Ты мне ответила. Это правильно. - Оскорбил? - По вашим обычаям – да. Тор-Катан обошёл её и зашагал дальше. «… Ибо чтобы дождаться Возвращения к Холодным Звёздам достойными, должны есьм Вольные вместе держаться и о Чужих не грязниться, с ними мешаясь. С рекомыми же Чужими дело иметь только то, что требует Благо Вольных и Честь Вольных, и не более. Любовная же связь с Чужими – позор великий есть» Кодекс Вольных. Завет о Чужих Хелька прижалась к Тор-Катану, встав на цыпочки и пристроив подбородок ему на плечо. Её губы почти касались шеи Вольного; девчонка замерла в его сильных, как безразличный стальной капкан, руках. От Вольного пахло металлом и выделанной кожей – и ещё чем-то неуловимо-приятным, непонятным, влекущим… Чем-то особенным, не так, как от людей. Тор-Катан застыл неподвижно, как каменный. Только чуть слышный хрипловатый прерывистый вдох выдал его, когда Хелька легонько коснулась губами смуглой кожи над мощными тяжами мышц. Дождь шелестел в кроне дерева, и холодные капли срывались на Вольного и на юную х'манку, обхватившую его крепко, отчаянно, будто она пряталась здесь не от дождя, а от беспощадной судьбы… Прозрачные слёзы свинцового неба – исчезают в неровно остриженных каштаново-белых прядях, стекают по мокрым светлым волосам Вольного, искорками слёз сбегают по бледному личику Хельки, разбиваются на осколки об стальную броню… Тор-Катан не обращал на холодные капли внимания: будь это даже удары тяжёлых острых градин, Вольный всё равно не придавал бы им никакого значения. Хелька просто не чувствовала холода, только холод брони Тор-Катана. Только гладкие чешуйки его куртки поверх мускулистого тела, только едва уловимый влекущий запах – не похожий ни на что, неземной, чуждый этому мерзкому миру, такой близкий – и такой чужой… * * * «О валар, как же вы все одиноки…»
Фриц: За Хумансёнка - Они засекли присутствие человека… – прошептала Хелька. – Они окружают нас. Тор-Катан… Хелька быстро дёрнула вниз бриджи, сорвала вместе с застёжками пояс для несуществующих чулок. - Вот, держи. Здесь послание. Отнеси это в Мордор! - Нет, – ответил Вольный. – Я должен охранять тебя. Поэтому понесёшь это в Мордор ты. - Мы не уйдём! – шёпотом выкрикнула Хелька, а внутри колотилась, рвясь наружу, паника: она чувствовала приближающихся магов, чувствовала, как сжимается кольцо окружения. – Если они никого не схватят, они будут преследовать нас! Ты не уйдёшь со мной в прыжок по лесу, и… - Беги. - Что?! - Беги, куда должен был бежать я. - Но… Вольный швырнул девчонку, и она отлетела на самый край поляны. Вскочила на ноги и побежала – туда, где ещё не сжалось кольцо преследователей. Да, она бежала. Она поняла, на что пошёл ради неё Тор-Катан, и не могла сделать его жертву бесполезной. Хелька не видела, как со всех сторон на поляну вылетели рейнджеры, как неистовым ураганом закружились сабли Вольного, как забушевал кровавый вихрь. Хелька не видела, как вспышка, сорвавшаяся с посоха, разметала рейнджеров и швырнула Тор-Катана на землю, как рванулись к нему разъярённые враги, но маг остановил их властным вскриком. Она не видела, как, чудовищными усилиями воли превозмогая обездвиживающее заклятие, Вольный дрожащей от напряжения рукой тянется к сабле; не видела оскал боли на его покрытом испариной и копотью лице. Она не слышала влажного хруста, когда рейнджер с размаху опустил латный ботинок на скрюченные пальцы нелюдя и подхватил с земли его саблю. Если бы Хелька увидела, как подошедший маг пнул обездвиженного Вольного сапогом в лицо, она бы вернулась. Но уже ничего не смогла бы поделать… * * * Человек подошёл и с размаху ударил прикованного Вольного в челюсть. Тот не издал ни звука, только голова чуть дёрнулась вбок и вперёд. Нелюдь глянул на палачей и со звериной ухмылкой сплюнул на пол что-то окровавленное. И только полмига спустя камеру потряс жуткий рёв боли. Палач, ударивший Вольного, метался и приседал, прижимая к груди окровавленную руку другой рукой, и истерично дико вопил. - Что? Что?! – всполошился его напарник. - Пальцы!! Ы-ы-ы!!! Пальцы отхватил, мразь!! А-а-а-а!!! Откусил начисто!! Другой палач глянул на пол, и ему тут же поплохело. У ног прикованного к стене пленника лежали три окровавленных, склеенных слюной обрубка… Вольный брезгливо сплюнул человечью кровь и в упор уставился на второго палача. - Н-надо эльфей звать… – промямлил палач и опрометью бросился вон из камеры. * * * Трое фиолетовокожих дроу скользнули в камеру неслышно, будто ночные тени. За их спинами маячил палач-человек, не желая и на три сажени приблизиться к «Вольному, твари поганой». - Что надо узнать? – высоким гортанным голосом спросил один из дроу. - А-а… дык это… куда шёл, чего нёс, не имеет ли с Тьмой связи… Кто послал, откуда… Ну и… так… это, того… - Узнаем, – почти что нежно промурлыкал дроу, но в белых беззрачковых глазах была лишь кровожадная жестокость и злорадство. За спинами троих эльфов захлопнулась железная дверь. - Здравствуй, пришелец… Готовься пожалеть, что притащился в наш мир… От этого шипения, слабо донёсшегося из-за двери, побледнел даже ко всему привычный палач… Звякнули до предела натянутые цепи: Вольный отчаянным рывком попытался освободиться… А дальше до прильнувшего к дверям палача не доносилось уже ни звука. * * * - Эй, держи его, держи!! Он уходит на свою планету! Двое дроу бросились к смертельно-бледному пришельцу, который вытянулся в цепях, напружинив все мышцы и зажмурив глаза. Он уже остановил сердце, осталось только освободиться из тела и лететь, лететь среди звёзд в родной мир, в звёздную систему АррнтаКир… Один дроу спешно убирал натыканные в кожу пленника пыточные инструменты, другой что было силы ударил Вольного, ещё и ещё, по лицу, по ушам, под дых. Стряхнул с рук ярко-алые с металлическими бликами капли и удовлетворённо глянул на пленника: тот приходил в себя. - От нас не ускользнёшь… Раскосые цельно-голубые глаза глянули с окровавленной маски лица с дикой звериной яростью; из горла вырвался сдавленный рык боли и разочарования. Двое дроу снова подступили к пленнику с узкими тонкими кинжалами в руках, третий разглядывал на свету факела свою перепачканную кровью Вольного руку. Пятна ярко-алой жидкости поблёскивали на фиолетовой коже крохотными пылинками металлического блеска. - Ну и паскудная кровь у этих инопланетян… Но на руках Перворожденных отлично смотрится, – процедил сквозь зубы дроу, вытер руку и поднял с пола витой заострённый крюк. – Посмотрим, из чего сделаны твои косточки, пришелец… * * * - Эй, Гестан, почему не работаешь? Палач обернулся и увидел начальника стражи. - Так это… ваше благородие… Нелюдь Майту три пальца отхватил, как зверюга какая, так с ним теперь того… вместо нас эльфи работают… - Дроу?! – начальник стражи чуть не подскочил. – Они ж от него кровавую кашу оставят! Быстро, быстро беги заключённого спасай! Безмозглый!! – это было крикнуто уже вслед, с запоздалым пинком. * * * Перепуганный Гестан распахнул дверь камеры – и застыл на пороге. Ему в спину, растеряв всё начальственное достоинство, врезался бежавший следом командир. - Что вы сделали?! - Ну что вы, он жив… – криво усмехнулся один из дроу. Они стали посреди камеры, загородив собой результаты своего труда, только окровавленные кинжалы и крюки блестели рубиновым светом в их перепачканных по локти руках. - Что вам удалось узнать? – борясь с позывами тошноты, спросил начальник стражи. Эльфы переглянулись. - А мы и забыли, что его надо спрашивать! – заявил наконец один из них. - … Прочь отсюда! Изверги, твари… - Но мы же ещё не дошли до самого интересного… Мы только начали! – наперебой заскулили-зашипели дроу, заискивающе-угрожающе глядя хьюмансам в глаза. - Прочь!! – начальник стражи выхватил меч. Дроу тенями скользнули мимо взбешённого офицера и выскочили из камеры. - За что вы так ненавидите Вольных? – спросил им вслед палач. В белых глазах обернувшегося дроу сверкнула застарелая, вековая ненависть при одном упоминании кровного врага. - Потому что они пришельцы, захватившие наши земли. И заставить одного грёбаного инопланетянина страдать – это единственное, что мы можем против них поделать… Начальник стражи несмело шагнул в камеру, где весь пол был усеян ярко-алыми брызгами и кровавыми следами эльфийских сапог. Вольный висел на вмурованных в стену цепях, как прикованный труп: голова свесилась вниз, руки вывернуты, ноги подогнулись и не держат. И он был весь в крови. И светлые волосы, и нелюдские уши, и грудь, и вывернутые в цепях руки – всё окровавленное тело нелюдя металлически поблёскивало в свете факелов, будто он был сделан из стали… Кровь капала с опущенного лица в небольшую багряную лужицу на полу. Из развороченной раны на боку торчал обломок ребра. Начальник стражи передёрнулся и отступил. - Эй, кто-нибудь. Сделайте так, чтобы к казни он выглядел нормально. От него уже ничего не добьёшься… * * * Поток ледяной воды из ведра как обухом ударил по голове и, стекая, сотнями разъедающих зубьев впился в израненные плечи и грудь. Вольный взрыкнул и вскинул голову, и тут же на него выплеснулось ещё одно ведро. На пол струями стекала покрасневшая от крови вода, сверкающая искрами в свете факела. - Сверху пришло распоряжение тебя казнить, – сообщил палач. – Сказали, у тебя в памяти что-то записано для Империи Зла, и тебя нельзя оставлять живым. Вольный молчал, глядя прямо перед собой. Что ж, по своему пути надо идти до конца. Если уж клан продал тебя государству Чужих – охраняй правителя Чужих. Если правитель сказал охранять свою подчинённую – охраняй подчинённую. И будь готов погибнуть за неё по дороге. Но, Вечное Небо, разве это достойная воина смерть?! Вися на цепях, или привязанный к столбу, под глумливые выкрики грязных Чужих, которые думают, что победили Drearann aeodni?.. Некоторые считают, что погибший Вольный выполнил свой долг Воина… Но как же выполнил, если Хелль-Ка идёт дальше одна, без охраны? - Лучше бы, конечно, тебя в камере тихо-мирно прикончить, – рассуждал тем временем палач, выливая ещё одно ведро и критично оглядывая пленника, не сильно ли видно множество мелких надрезов на его коже, – да вот градоправитель прознал, и тюкнуло ему в голову сжечь тебя на площади. Представление для народа, значит… Ведьм сжигали, некромансеров сжигали, уркосов пленных только на моей памяти восьмерых спалили, а вот Вольных – не-е-е, ещё не жгли. Воин, стиснув зубы, попытался незаметно раскачать укреплённые в стене кольца цепи. «Тор-Катан» Нелюдь вскинул голову, так что палач перепугался и от неожиданности едва не упустил очередное ведро с водой. Насторожив изрезанные уши, будто мог ими что-то услышать, Вольный таращился в огонь факела. Показалось ему на миг, или к его сознанию и впрямь пробился мыслеголос Рен-Октара?! Мыслесвязь может установить только Капитан! Если Рен-Октар захотел поговорить и пробился к сознанию воина своей боегруппы, ему можно сообщить обо всём… «Приветствую тебя» «Капитан!!» «Где вы сейчас?» «Я… в подземелье, мой Капитан» «Рассказывай» «В лесу возле города Каттарпона нас окружили Чужие с магом. Я в их тюрьме» «Где подруга герцога?!!» – прорычал Рен-Октар; такой ярости в мыслеголосе Тор-Катан не слышал ещё никогда. «Её не заметили» «Это единственное, что тебя хоть как-то… жалкий…» – мыслесвязь замерцала и прервалась, и Тор-Катан опустил голову. Он только сейчас заметил, что палач уже ушёл, забрав факел и оставив нелюдя в темноте.
Фриц: - Вольные! Там – Вольные! – послышались удивлённые вскрики с края толпы. – Вольные идут! - Полюбоваться, как тот горит? Они шли стремительным ровным шагом – пятеро нелюдей в чёрно-синих латах, впереди – благородный Капитан Вольной Стражи с золотым знаком на броне. Городские стражники испуганно сгрудились перед надвигающейся горсткой нелюдей. Капитан Вольных остановился перед человеком, коротко бросил: - Пропусти. - Н-нелюдям нельзя, уб-бирайтесь! – отчаянно храбрясь, выкрикнул стражник, не в силах оторвать оторопевшего взгляда от двухцветных раскосых глаз пришельца. Стремительный взблеск мечей – и Чужой оседает на землю тремя разваливающимися кусками, разрубленный вместе с латами и мечом. Заорали стражники, бросились во все стороны зеваки – кто прочь, а кто, в отчаянной храбрости, – на нелюдей, а Вольные, вмиг выстроившись правильным боевым клином, как раскалённый нож сквозь масло, двинулись сквозь толпу. Хелька обернулась на вопли. Там, позади, стремительно нарастало какое-то движение, вопили и разбегались люди. Над толпой вдруг взмыл и обрушился пульсар, и через секунду там, откуда его бросали, взлетели вверх кровавые обрубки. - Вольные напали!! Альены! Пришельцы! – долетели до Хельки панические вопли. - Вольные! Тор-Катан, держись! За тобой уже идут… – Хелька прокричала это прикованному к столбу воину, пытаясь пробиться поближе, но его от девчонки уже застилали клубы серого дыма. Отшвырнув с дороги Хельку, разметав оцепление стражи, пятеро Вольных вспрыгнули на помост. Горящий хворост полетел во все стороны; четверо заняли оборону, а Капитан шагнул к осуждённому. - Рен-Октар! – прохрипел прикованный к столбу Вольный. Капитан с размаху рубанул мечом по цепям, уже искрошившим заднюю часть столба. Опасным взмахом перерубил цепь, которой Тор-Катан был прикован за ошейник. Два взмаха, вброшенный в ножны меч – и Рен-Октар, молча двинув Тор-Катану кулаком в лицо, пинком сошвырнул его с помоста. Вольный успел выровняться и приземлиться на ноги. Его тут же окружили пятеро сородичей и, прорубая себе дорогу, потащили сквозь толпу. Хелька бросилась следом.
Hauptman: "Держись, таракан" - хренась! и двинул таракану кулаком в лицо " Это круто... Все, что понял...
Hauptman: Фриц пишет: молча двинув Тор-Катану кулаком в лицо
Ельф: Hauptman Нет, я всё понимаю, но всё-таки уже перегиб: не над всем можно стебаться. Haupt, без обид, но так нельзя.
Hauptman: ну простите... влияние казармы и все такое...
Ельф: Hauptman Прощаю)) Но вы у Фрица просите - он же по большому счёту пострадал от жёсткого стёба, не я)
Фриц: Заставить йа страдать - это непросто! А заставить йа признаться, что страдайт - ваще считай невозможно Так что - nichts) Но Ельфу большущий спасиб Hauptman Ну, этот отрывок (точнее, его начало) пока не в таком виде, в каком планируется, поэтому может показаться скомканным и не совсем понятным. А Рен-Октар Тор-Катану врезал за то, что тот опозорился сдачей в плен!
Ельф: Фриц Не спорьте с доктором, доктору виднее! Даже если вы специалист по правой пятке, а я по левой...
Фриц: Доктор, не понтуйтесь докторством! Вы свою правую пятку полностью только к шестому курсу выучите, да ещё и ординатура, и долгая деревенская практика по этой пятке. И тогда уже специалистом зваться будете, и моей правой пятке диагноз ставить!! Как, впрочем, и йа вашей левой пятке.
Фриц: Глава 15. Искупление «…Капитану же Вольной Стражи не должно детёнышей порождать. Ибо детёныши Капитана – суть его боегруппа. Воину не должно знать породивших его, равно как и вместе с ним порождённых, ибо отец воина – его Капитан, братья – его боегруппа. Но когда того прикажет Капитан – и брата, и себя убить есьм должно» Кодекс Вольных. Завет о боегруппе - Тор-Катан! – низкий хриплый голос Капитана Вольных теперь, казалось, зазвенел возмущённым презрением, прорвавшимся-таки сквозь каменную маску спокойствия. – Мы попрали законы Людей, чтобы спасти тебя, недостойный потомок твоего рода, от позорной смерти. Вольный не должен умирать у позорного столба, сжигаемый заживо на потеху Чужих. Мы даруем тебе честную смерть в бою. Тор-Катан, будто поборов секундное желание бессильно опустить голову, упрямо вздёрнул твёрдый подбородок с прочертившей его дорожкой крови из разбитого рта. Хелька вдруг поняла всё и зашлась, задохнулась от возмущения и ужаса. Сородичи вытащили Вольного из огня, убив кучу людей, спасли его, только для того, чтобы прикончить собственноручно?! - Благодарю Круг Капитанов за оказанную честь. Это прозвучало без издёвки, без сарказма, без упрёка, ровно и спокойно: Тор-Катан из клана Стальной Смерти до конца оставался истинным Вольным. - Нет!! Не надо, стойте, вы ничего не знаете, он не виноват, что его взяли в плен! – закричала девчонка, метнувшись между Вольными. – Он за меня, вместо меня, это всё я виновата! Она удостоилась лишь мимолётного холодного взгляда жёлто-зелёных глаз со змеиными зрачками – равнодушного взгляда Истинного Воина, Капитана Рен-Октара. - Стоит ли это видеть Чужой? - Она не сможет помешать, пусть смотрит, – перебросились Вольные парой фраз. Тор-Катан стоял неподвижно, сложив окованные руки на груди. Обнажённый по пояс, в обгоревших сапогах и брюках, с грубым стальным ошейником на шее – гордый обречённый Вольный напротив закованных в броню вооружённых собратьев. - Меч ему дайте, – с нескрываемым презрением Рен-Октар кивнул на безоружного: лишиться оружия – для Вольного страшный позор. Меч небрежно бросили к ногам Тор-Катана, как кость собаке, но он сделал стремительное движение и поймал оружие на лету, хоть и передёрнувшись едва заметно от боли. Кровь из-под вывороченного сбоку ребра заструилась быстрее. - Так нечестно, не надо, не смейте! – снова донеслись до сознания вопли Хельки. Она кричала что-то всё это время: умоляла, угрожала, взывала к чести и ко всем валарам и богам, просила, убеждала, чуть ли не бросалась на мечи невозмутимых Вольных. – Не делайте этого, это бесчестно, он без брони, он ранен!! Тор-Катан досадливо дёрнул щекой. В конце концов, это было унизительно. - Скорее, – отрывисто произнёс он. - Кен-Сатар, Тим-Кор, Ак-Таран, – вызвал Капитан, и трое Вольных выступили вперёд из полукруга. - Втроём на одного, раненого и безоружного – это ваша воинская честь?! – по бледному лицу Хельки катились жгучие злые слёзы. - Он смоет кровью позор. Мы дарим ему оружие и смерть в бою, – коротко ответил Рен-Октар, не поворачиваясь. – Сражаетесь, пока он не умрёт. Или… до первой крови каждого из трёх. Окровавленный уголок рта слабо дёрнулся, изобразив тень усмешки. Ранив всех троих Вольных, закованных в броню, и оставшись при этом в живых, ты очистишься от позора, прощённый и спасённый Вечным Небом. Жалкий, издевательский шанс. Противники не спешили. Спокойно стали перед Тор-Катаном, оружие наизготовку. Кен-Сатар – высокий, с пепельно-серыми волосами, выбритыми на висках. Бирюзовые глаза смотрят прямо и равнодушно. Тим-Кор – взлохмаченный золотистоволосый паренёк, почти рыжий, а глаза янтарные, как у орка, – выделывает восьмёрки мечом, всё быстрее и быстрее. Здоровенный Ак-Таран, на полголовы выше и на двадцать человеческих лет старше Тор-Катана. В тёмно-зелёных глазах – как будто тень жалости. Или это презрение к безоружному и жалкому, опозорившему себя сдачей в плен к Чужим и утратой оружия? Прямой длинный меч в руке неподвижен, только ветер треплет ворот куртки, торчащий из-под глухой брони. Приветствую, друзья. Вот и встретились снова. Кого из вас я успею задеть мечом, прежде чем вы отправите меня к Холодным Звёздам? Один из оставшихся Вольных держал Хельку; она уже не кричала, не билась, только из глаз одна за другой катились слёзы. Трое Вольных отсалютовали обречённому четвёртому – без брони и даже без рубашки, с окровавленным боком, с тяжёлым мечом в окованных цепями руках. Тор-Катан бросил последний взгляд на Капитана и на стоящих рядом с ним Тим-Керина и плачущую Хельку. - Если обидите хумансёнка, я за вами от Холодных Звёзд вернусь, – совсем не по уставному обычаю произнёс Тор-Катан и шагнул на метнувшиеся к нему с трёх сторон мечи. Кому доводилось видеть, как сражаются между собой Вольные? Это буря стали, где не различить отдельных движений, только размытые нечёткие контуры, возникающие то тут, то там, – и непрекращающаяся песня мечей… Хелька стояла напряжённая, вся дрожа, как струнка, вытянувшись, сжав кулачки. Она получила, можно сказать, своё признание в любви. Но сердце сжималось от ужаса и тоски: Хелька понимала, что такое Вольный мог сказать только перед смертью. Пели звонкую песнь Смерти мечи; в ней не различить отдельных слов-ударов. Мелькали неразличимыми росчерками сцепившиеся в поединке четыре фигуры. А на истоптанном песке под их ногами уже появились первые пятна крови… Хелька не видела и не понимала ничего, она просто не могла видеть. Она хотела зажмуриться от ужаса, но не могла. Ведь в любую секунду из этого стального вихря на истоптанный песок может выпасть окровавленное изрубленное тело – всё, что останется от её телохранителя, голубоглазого блондинчика Тор-Катана… - Хочешь видеть? – прозвучал вдруг над ухом низкий хрипловатый голос нелюдя. Хелька вздрогнула, только сейчас осознав, что её до сих пор держит за плечи один из Вольных – чтобы не бросилась в драку и не напоролась на меч. Висков Хельки коснулись холодные твёрдые пальцы – и остались там. И вдруг… время замедлило свой бег. Оно остановилось на миг и пошло неспешным шагом. Всё вокруг двигалось словно в очень густом прозрачном сиропе, и только четверо Вольных прямо перед Хелькой рубились на мечах с такой же скоростью, как обычные люди. * * * Из-под вывороченного ребра у Тор-Катана теперь уже не переставая струилась кровь, и ещё Хелька заметила новые раны на обеих его руках и на плече. Светловолосый Вольный вертелся как бешеный, уворачиваясь от ударов троих собратьев, которые нападали с разных сторон. Хелька затаила дыхание: то, что пытался делать сейчас Тор-Катан, было уже за пределами возможностей Вольного, и окончиться могло только смертью – раньше или позже… Хелька увидела, как Тор-Катан одновременно отбил мечом удар пепельноволосого, поднырнул под взмах сабли рыжего, а сокрушительный удар здоровенного принял на оковы вокруг запястья. Железное толстое кольцо, протяжно прогудев, развалилось и медленно поплыло по воздуху вниз, на песок, а Тор-Катан уже выскочил из-под следующих ударов и отчаянно рубился с пепельноволосым, который развернулся быстрее всех. Увидела это Хелька, или ей показалось, как рыжий мальчишка-Вольный, выглядевший ещё младше Тор-Катана, замешкался на «долю секунды» в её теперешнем понимании, пока её телохранитель, молниеносно перебросив клинок из одной руки в другую, увернулся из-под меча Ак-Тарана и, отбив оковами удар пепельноволосого, стремительно резанул рыжего по руке с саблей, когда тот уже начал замахиваться. Новое зрение Хельки вспыхнуло и перекосилось набок, но тут же снова восстановилось; уголком сознания девчонка отметила, что это держащий её Вольный испугался за раненого брата. Сзади Тор-Катана уже настигли мечи здоровенного и пепельноволосого Вольных; он полностью развернулся и принял их одновременно на свой клинок, повернувшись к рыжему спиной. Но тот уже не участвовал в поединке. Коротко кивнув, мальчишка отступил назад и, стряхнув на песок кровь, стал между братом и Капитаном. Против Тор-Катана остались двое. - Хорошо сражается, – спокойно признал Рен-Октар. – Но не сказал бы, что у него очень сильно прибавилось шансов. Тебе надо ещё много тренироваться, Тим-Кор. Ак-Таран и Кен-Сатар – Хелька вспомнила наконец имя пепельноволосого – нападали с двух сторон. Как бы сейчас пригодились Тор-Катану его сабли! По сравнению со своими куда более опытными, более высокими и одетыми в броню противниками светловолосый Вольный смотрелся совсем мальчишкой… Он метался между их ударами, отбивая их то мечом, то кандалами – рука вокруг толстого железного кольца на запястье была уже изрезана несколькими соскочившими ударами, и кровь стекала из уголка рта, застывшего в оскале. Хелька с молчаливым ужасом наблюдала, как тяжело дышит Тор-Катан – израненный, задёрганный, уже явно выбиваясь из сил. Как он устало отмахнулся от удара Ак-Тарана, который толкнул его назад на полфута, и тут же из невероятной для человека позиции отклонился назад, когда меч Кен-Сатара пролетел перед самой его грудью... Не рассчитал! Или рана в боку не дала отклониться дальше… Хелька тихонько вскрикнула, когда поперёк груди Вольного вспыхнула наискосок длинная ярко-алая полоса. Тор-Катан взрыкнул и опрокинулся назад, не удержавшись на ногах, отчаянно вскинул над собой меч. По чистой случайности этим взмахом он отбил удар Ак-Тарана и, перекатившись по земле, неожиданно взмахнул мечом вверх и назад. Оказавшийся за его спиной Кен-Сатар успел увернуться, чтобы клинок не снёс ему голову, но поперёк его щеки возник длинный разрез, медленно наполняющийся кровью. Кен-Сатар кивнул и отступил назад, под внимательным взглядом Капитана, который сделал вид, что не заметил негромких радостных возгласов, которыми обменялись братья. Тор-Катан остался один на один с последним противником, раза в полтора его тяжелее и выше на полголовы. - Пощады не жди, – прорычал Ак-Таран. Застывший оскал на лице Тор-Катана затравленно-свирепо дёрнулся, и он ещё быстрее заработал мечом, теперь уже с видимым трудом переставляя по истоптанному и испятнанному песку тяжёлые сапоги. Ак-Таран рубил сплеча: то с одной стороны, то с другой, не размениваясь на тонкие приёмы, только чтобы доконать противника силой и скоростью. Тор-Катан отступал. Теперь, против одного, у него была возможность не только отбиваться и уворачиваться, но и нападать, а вот сил уже не осталось. Хелька стиснула кулаки. Неужели, неужели, последний противник… - Те двое – это было испытание ловкости, – проговорил Ак-Таран, каждое слово сопровождая быстрым сильным ударом и тесня противника по кругу. – А теперь – испытание силы. Не пройдёшь – не достоин жить. Тор-Катан издал невнятный хрип, ударом изо всех сил отбил меч противника вверх, поднырнул под него и полоснул Ак-Тарана по животу. Скрип доспехов – и презрительный фырк. Темноглазый Вольный отшвырнул Тор-Катана ногой. Тот вскинулся, в последний момент отразив удар, направленный в голову, и они снова закружились, сражаясь. Некоторое время Хелька видела только спину Тор-Катана с тяжело перекатывающимися мышцами, отчаянные взмахи сшибающихся мечей и беспощадно-каменное лицо Ак-Тарана. Тор-Катан пошатнулся несколько раз, и казалось, что он упадёт; когда, вывернувшись из-под очередного удара, светловолосый Вольный развернулся к Хельке передом, она увидела длинную рану наискось через его лицо, пересекавшую лоб и нос, и новый кровоточащий порез на плече. «О валар, он же просто истечёт кровью, он уже теряет силы, и этот мерзкий чурбан просто добьёт его, как бы хорошо Торки ни сражался…» Ещё один удар отшвырнул светловолосого Вольного почти к самым ногам Капитана. Рен-Октар сделал шаг назад, давая возможность Тор-Катану подняться, и Хелька почувствовала, как похолодело от ужаса сердце: Вольный дёрнулся раз, другой, явно пытаясь встать, но у него ничего не получалось. Ак-Таран быстрым шагом шёл к противнику, и только когда осталось не больше трёх футов, Тор-Катан тяжело вскочил. Светловолосый отбил удар, с натужным рычанием отведя меч противника в сторону, поймал на локоть сокрушительный удар кулака – и другой рукой в иззубренных кандалах двинул Ак-Тарану в лицо. Вольные застыли. Хелька увидела острие меча, замершее напротив груди Тор-Катана, – и всё такое же каменно-спокойное лицо Ак-Тарана с рассечённой скулой. С тихим лязгом темноглазый Вольный убрал меч и отступил назад, кивнув. - Достоин. Жить. Воином, – провозгласил Капитан. В его холодных двухцветных глазах мелькнул на миг огонёк спокойного торжества и снова сменился равнодушным металлическим блеском. Опёршись мечом на землю, Тор-Катан приподнял кулак. Его ноги подгибались, он весь дрожал, и, когда Хелька взвизгнула и бросилась к нему, Вольный неловко ступил вперёд, едва не споткнувшись. Он победил, он достоин жить!! Теперь можно всё, теперь можно даже обнять его! А если и не можно, то Хельке на это плевать! Девчонка обхватила нелюдя поверх его опущенных подрагивающих рук и ткнулась лбом и щекой ему в грудь, вся окунувшись в опаляющий жар, исходящий от его тела. Ей было абсолютно не важно, что любой человек, помахай он столько мечом, жутко вспотел бы и благоухал бы теперь как мусорка. От Вольного лишь слабо пахло разогретым металлом. Хелька не заметила, что обожгла руки и ухо и что выпачкалась в нелюдской крови, – она счастливо заглянула в полуприкрытые голубые глаза и заявила: - Я так и знала, что ты победишь! Вольный шатнулся чуть сильнее, а ведь Хелька знала, что он скорее бросится на меч, чем, потеряв сознание, завалится на неё. - Ты весь изранен! Сейчас, я принесу.. - Я просто перегрелся, – перебил её Вольный и, осторожно освободившись, поковылял в тень.
Ельф: Мой Капитан, но неужели Вольные и вправду настолько жестоки и строги друг к другу?.. В таком случае, мне бы хотелось узнать полный список нарушений Кодекса Вольных (применительно лично к нашим с вами отношениям), соблюдая который я смогу остаться в стороне от подобных коллизий!.. Это, можно сказать, мой шкурный интерес!
Фриц: Вольные, о воин, ОЧЕНЬ жестоки и ОЧЕНЬ строги! А список нарушений Кодекса Вольных придётся придумывать, ибо такового пока не существует, есть только Кодекс Вольных, а как его нарушать, каждый нерадивец индивидуально изобретает . Ну если так сходу... 1 Упорно и постоянно обгонять Капитана, когда задумался тот или когда влом тому идти быстро: неуважения проявление сие есть!! 2 Э.. Не знайт. Не придумаль больше. Что мне, вместо воинов своих нарушения придумывать??
Фриц: Гарнильдов перевал Упругая волна Силы ударила Вольного в грудь, отшвырнула к краю пропасти. Хелька закричала что-то, бросилась на мага со своим смешным мечом... Не пытаясь набрать в грудь выбитое дыхание, Тор-Катан с размаху всадил в камни меч, останавливая свой неумолимый полет, и тут же другой рукой коротко швырнул вперед метательный нож. …И уже с отлетающей назад головой, маг успел бросить последнее заклятие – не в Вольного, а ему под ноги. Камни брызнули во все стороны; силы, скрепляющие их вместе, рассыпались в прах. Твердая скала под ногами Тор-Катана вздрогнула и поплыла в пропасть. Вольный что было сил рванулся вперед, наверх, прочь от края, но камни под его ногами с той же силой и скоростью рухнули вниз. Они предавали доверившегося им, один за другим вступая в заговор. Немыслимым усилием оттолкнувшись от тех камней, что скользили медленнее других, Вольный сделал последний отчаянный рывок. Он рухнул на осыпающиеся осколки грудью, вцепился в них, изрезав пальцы, – и вместе с ними, тоже предавшими его, соскользнул с края и полетел вниз, вниз, в гремящую преисподнюю обвала. Хелька не видела, как воин барахтался на краю, не видела его жалких попыток спастись. Для человеческого взгляда это был только фонтан камней, взлетевший над обрывом, который поглотил светловолосую фигуру с мечом и в мгновение ока утянул её вниз. - Тор-Ката-а-а-а-ан!!!! – вопль девчонки потонул в грохоте камней. Беспомощная фигурка, летящая вниз, – кувыркаясь, ударяясь о камни… Хелька Шейллем в ужасе застыла на краю обрыва, следя за падением Вольного. Когда его изломанное тело ударилось о скальную площадку далеко внизу, и на него сверху обрушились летевшие следом камни, Хелька задушено всхлипнула и бросилась к спуску, по которому они поднимались сюда. Она спускалась со всей возможной скоростью, рискуя жизнью чуть ли не при каждом движении, – будто только от этого зависела уже явно ушедшая жизнь нечеловеческого существа, беспомощно распростёртого внизу. Два раза она чуть не сорвалась вниз; один раз, давя в себе вопль ужаса, проехала на животе по камням десяток футов… Когда Хелька добралась до конца спуска, проскользив последние четыре фута и упав на неловко подогнувшиеся колени, она бросилась к куче осыпавшихся камней, из которой проглядывало что-то неузнаваемое, запыленное, окровавленное, в чём с трудом можно было распознать край кожаной куртки Тор-Катана… Девчонка принялась лихорадочно стаскивать в сторону камни, наваленные сверху, под которыми, конечно, уже мёртвый… - Вольный… почему ты молчишь… я сейчас… не молчи, Торки… Слёзы прочертили извилистые дорожки на её запыленном бледном лице. Её руки тряслись, как в лихорадке, но она не бросала работу. Она боялась увидеть, но не могла не смотреть, как из-под камней появляется что-то окровавленное, перемешанное с мелкими скальными осколками… Последний большой камень, придавивший Вольному ноги, Хелька стянуть не смогла. Измучившись от усилий, она упала на колени на осколках камней, глянула на то, что откопала, – и наконец зашлась в рыданиях. Окровавленное, изломанное, избитое – это искалеченное тело недавно было гордым воином?.. От кистей рук осталось жуткое месиво кровавого мяса и раздробленных костей, перемешанное с мелкими камешками и песком… Сломанная кость, проткнувшая изнутри рукав куртки… Безжизненно запрокинувшееся лицо – окровавленное, с двумя глубокими ранами: череп, похоже, проломлен; из ноздрей, из ушей, из уголка рта быстро-быстро стекает кровь… Светлые волосы – все в сгустках перемешанной с камешками крови… Вся дрожа от ужаса, отвращения, жалости, – Хелька нагнулась над грудью Вольного, всё ещё надеясь услышать стук сердца… …Что-то щёлкнуло, хрустнуло в изломанной грудной клетке, и Хелька услышала слабый хрип. - Добей… - Что? – вскинулась девчонка, вгляделась в перепачканное кровью и песком лицо. - Добей… меня… – прохрипел Вольный; губы едва шевелились. Девчонка оторопела. Тор-Катан попробовал шевельнуть изувеченной рукой, чуть-чуть приподнял голову – и снова бессильно опал с вырвавшимся сквозь зубы стоном. Кровь нелюдя сверкала на солнце, перемигиваясь мириадами металлических искорок… - Нет… Тор-Катан, нет… всё будет хорошо, я… я… ты поправишься… – бессвязно умоляла Хелька. Её ладони вздрагивали над искалеченным телом Вольного: к нему страшно было прикоснуться… Охваченная паникой, девчонка не знала, что делать и чем помочь: кости переломаны, а то и раздроблены; внутренности наверняка все порваны, голова разбита… - Добей… – снова простонал Вольный. В голосе не было мольбы, только боль и глухая ярость. – Чужая… Дай мне вернуться… на АррнтаКир… на мою… планету… отпусти… Хелька замерла, прислушиваясь к неразборчивому хрипу. - Тор-Катан… Торки!.. - слезы с новой силой потекли по её щекам. – Ты не уйдешь, нет, нет… Хелька лихорадочно быстрыми движениями рвала край своей рубашки: перевязать хоть его изувеченные руки, с которых сочится не переставая кровь… Но Тор-Катан уже не хрипел, бессильно откинув на камни проломленную голову. И не дышал, кажется… Бросив полный ужаса взгляд на бескровное посеревшее лицо, Хелька прижала пальцы к шее Вольного сбоку. Теплая, даже горячая гладкая кожа, к которой Хелька ещё ни разу наяву не прикасалась… Жилка под пальцами Хельки не билась. Девчонка со всхлипом втянула воздух сквозь зубы. "Нет, нет, нет, нет…" – билось, металось в голове обезумевшей птицей одно только слово… Пальчики Хельки судорожно метались от подбородка Вольного до треугольного окровавленного уха, пытаясь нащупать хоть малейшее биение, но напрасно… Это неправда, ты не мог со мной так поступить, это невозм… - У пришельцев пульс не здесь. Хелька вздрогнула и обернулась. На повороте скальной тропки стояла невысокая старушка с вязанкой хвороста и неприязненно-боязливо смотрела на Вольного. - Кто вы? Здесь рядом жильё? – вскинулась Хелька. Но старушка молча подошла и присела рядом. Сухощавые пальцы с брезгливой опаской коснулись кожи Вольного между ключицами. Продержались пару секунд – и отдёрнулись. - Жив.
Ельф: Ага, старушка, как же)))))))))))))))
Фриц: Эй, кто это там знает больше, чем читателю на этой главе положено??
Ельф:
Hauptman: Напрасно старушка ждет сына домой...
Ельф: Напрасно и Ельф ждёт Hauptmanа в аське...
Фриц: А сын-то у "старушки" как раз и есть! Но - ша!! - это есть секрет
Ельф: ....и кто же это, интересно?...
Фриц: Много будеш знат - уши состарятцо!!
Ельф: Уши не старятся!! И знаешь почему?? Потому что ЭЛЬФЫ БЕССМЕРТНЫ! А поскольку я наполовину тоже эльф, то уши у меня могут разве что отрезаться и отвалиться!
Фриц: Дык и йа о чём! "- Ельф! У тя уши состарились, втопку их!! - Нее..ААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!"
Ельф: лучше звучит "фпопку их!" , чесслово...
Hauptman: мы следим а вы отвлеклись...
Фриц: Точно! Конкретно отвлеклись... Entschuldigung! Сейчас всё будет...
Фриц: - С самого, говоришь, Гарнильдова перевала сверзился? - Ага… – кивнула, давясь слезами, Хелька. – Магик сбросил, сволочь… - Светлые… Они завсегда супротив Нелюди были, – проворчала старушка-колдунья, глянула вверх, потом на изломанное тело, лежащее перед ней. Повела руками – и большой камень на ногах Тор-Катана поднялся в воздух и отлетел в сторону. Вольный дернулся, но не позволил себе издать ни звука, хоть и услышала Хелька, как влажно чавкнули-хрустнули, освободившись, переломанные кости. - Тяжелая работка будет, тяжелая… – бормотала старушка, быстрыми точными движениями выплетая в воздухе ещё какое-то заклинание. – Не шибко-то на пришельцев волшба действует… - Вы… собираетесь нам помочь? – не поверила Хелька. - А что – аль кинуть? – ворчливо бросила старушка; шелест воздуха между её шевелящихся пальцев ширился, как сплетаемая паутина. – Кто ж знает, какая с него дрянь может выйти, такой смертью-то померши? - Какая будет плата? - Это уж ты, милая, после узнаешь, – пообещала колдунья, не поворачивая головы. Хелька кивнула. И вдруг с запоздалым ужасом осознала, что готова отдать даже кожаный чехол с планом удара РейнджКонфедерации и письмом герцога Варлорду Империи Зла. Шелестящие нити энергии окутали тело Вольного и приподняли над землёй. - Ну, что стоишь? Пошли к лачужке моей, тут недалече… * * * Хелька оторвала взгляд от ставшего светло-серым лица Вольного и увидела перед собой небольшую, прилепившуюся в углу между скальными уступами, хижину. - Отвори-ка, милая, дверь, мне несподручно… – проговорила старушка, уже с видимым трудом удерживая на магической сети тело нелюдя. Хелька распахнула скрипучую дверь и поспешно отступила в сторону, давая колдунье пройти. - Ну а теперича… – с натужным вздохом старушка приподняла свою ношу повыше над полом и сгрузила на кровать, втянув обратно в пальцы шелестящие невидимые нити магии. – Будешь подсоблять мне, а то глядишь не управлюсь сама… *сам процесс магического лечения пока не написан... Может поможет кто?*
Ельф: А я не извиняюсь!! От чего это мы отвлеклись?? Я не собираюсь совершать сие тупое действо и могу даже заранее признать поражение! Ибо плюясь сим непотребным продуктом фекально-анальной экскреции тела человеческого, подрываю честь и славу солдата советского, а это недопустимо!!
Ельф: ять... это ж тема не та.... шайзе))))))))))))))))
Hauptman: Их бин думкопф унд шпрехен дойч нихт безондерс гут...
Фриц: Hauptman Du bist kein Dummkopf!! Rus ist Dummkopf, фекального анала набросаль мне ни с того ни с сего в тему, да ещё и в двух записях!!
Hauptman: Оба-на я не дурак!!! Есс
Ельф: Я??? Думкопф??? Нет, ну так нельзя.. Я же говорю, не в ту тему...
Hauptman: Когда-то в школе я учил немецкий - а оказалось - нафиг он не нужен, вот и забыл...
Фриц: Hauptman Немецкий нужен! Фсегда! Имхо, не забыль))) Ельф Лаа, погнобили Ельфа и хфатит)) Ну, кто-нидь поможет калечному фашисту придумать процесс исцеления, или следующий отрывочег кидать?
Ельф: кидай! мы увернёмся! ))))))))))
Фриц: Токо попробуйте увернуться!! Ибо если не прочитаете, после непонятно будет!
Фриц: - Почему вы называете его пришельцем? - Потому как пришелец и есть, – старушка угрюмо отвернулась. – Это вы, люди, не помните, как они пришли от Холодных Звёзд. Пришли, всех повырезали и остались жить на эльфийских землях. Своей планеты им мало… А кто и говорит, что их за жестокость свои же изгнали. Не веришь… Да никто из людей не верит, что эти ваши Drearann aeodni – инопланетяне. А ты сама помысли… Другие они. Совсем другие и чужие. Сроду никто ни единого Вольного мёртвым да разделанным не видел. Они покойников-то своих забирают тут же и сжигают, а что после огня того остаётся, никому не кажут, с собой берут… И богов у них нет никаких; ирчи – и те в свою Маста Сайнэ верят, а у пришельцев – только Вечное Небо, Холодные Звёзды да Небесный Дом… - Вот и всё, – устало сказала старушка, с видимым трудом распрямив сгорбленную спину. Её ноги заметно дрожали от слабости, и она поспешила сесть. - Аж самой не верилось, что получится, а гляди ж ты, как новенький… Хелька радостно улыбнулась, едва удержавшись от того, чтобы прижаться к плечу спасённого Вольного, уже стоящего на ногах. - А теперь о плате… Сердце Хельки испуганно трепыхнулось. Что, если у неё сейчас потребуют что-нибудь, чего она просто не может заплатить, что тогда… - Вы ведь идёте в Империю Оркес. Когда будете переходить границу… перейдите её по Дикому лесу, там, где Чёрная Цитадель… школа магов Тьмы. Зайдите туда… это моя плата… и… – старушка приподнялась на скамье, её голос сбивался от волнения… – скажите верховному некроманту… Гулдусу… что Тауриэль жива. Хелька широко распахнула глаза, поневоле отступив на шаг. Потому что, будто озарив своим появлением хижину, последние слова звонким голосом договорила возникшая на месте сгорбленной старушки – молодая тоненькая эльфийка с целым водопадом золотисто-рыжих волос… - Это моя плата, – повторила эльфийка. - Вы… кто вы? – прошептала Хелька, почувствовав плечом, как напряглись все мышцы готового к броску Тор-Катана. - Я та, кого ты сейчас видишь… Тауриэль из расы Эльфов. Пообещай передать Гулдусу то, что я попросила! Я всё это время не могла выйти из этих гор, и… если он ещё… – не договорив, эльфийка быстро отвернулась к стене, чтобы скрыть сверкнувшие слёзы. - Мы передадим, – тихо заверила Хелька. - Честь и долг, – неожиданно добавил Вольный, коротко кивнул и исчез, только дверь скрипнула. * * * - Дикий Лес кишит нечистью... Нам не пробиться без Светнесущего мага! - Мы обязаны. Ты даже представить не можешь, как ненавидят эльфы пришельцев; то, ради чего она меня спасла, должно быть действительно великой для нее целью.
Ельф: Увернуться было невозможно. Здорово написано. Хоть и не в первый раз читаю, опять зацепило) Особенно: Честь и долг, – неожиданно добавил Вольный, коротко кивнул и исчез, только дверь скрипнула.
Фриц: Danke))))) Sowjetfreund ~[- - -]~ Да уж, зацепило вильфрая, что его эльфка вылечила)) Теперь в лепёшку расшибётся, а Гулдуса ей найдёт!
Ельф: вот и я думаю)
Фриц: Глава 18. У границ… - Мне не важно, с какой ты планеты… - Я забуду Завет о Чужих. Это самое лучшее лето, Это лето одно на двоих… - У тебя странно бьётся сердце. Совсем не как у людей: не по два удара, а по три. Почему? - Потому что оно шестикамерное, – ответил Вольный. …Хелька осторожно касалась его тела, будто боясь разрушить наваждение и проснуться. От какого-то нового, восхитительного, неизведанного чувства заканчивалось дыхание и кружилась голова… "О Валар!.. Я не знаю, что будет потом, как я смогу смотреть ему в глаза… Но пусть сейчас будет то, что сейчас, пока он прикован и не может меня оттолкнуть…" Широкая грудь Вольного тяжело вздымалась; это было похоже не то на частые прерывистые вдохи, не то на… нет, нет, Вольные не умеют стонать… Руки Хельки, вздрагивая, прошлись легкими касаниями по напряженным до предела мускулистым плечам, скользнули вниз, к груди… Скованные за спиной руки пришельца задрожали и сжались так, что скрипнуло железо. - Что с тобой? – прошептала Хелька. – Связь с Чужими – позор?.. - Нет… – хриплый, задыхающийся, едва ли не пополам со стоном голос Вольного… Хелька поднялась повыше, зачарованно касаясь губами светлой растрепавшейся чёлки над его нелюдским темным лицом. И почувствовала вдруг, как Вольный подался вперед, как его горячее дыхание касается её трепещущей кожи в вырезе рубашки, а через полмига – прикосновение его губ, и охвативший всю её сладкий трепет, и мир, закружившийся перед глазами… Хелька издала слабый стон, и её пальцы судорожно сжались на плечах Тор-Катана, вцепившись ногтями. Вольный не обратил внимания на боль, он попытался податься ближе, но прикованные за спиной руки не пускали; Хелька успела почувствовать бешеное трепыхание его сердца – как и собственного – прежде чем, задыхаясь от страсти и страха, отшатнуться назад. Тор-Катан рванулся так, что хрустнули суставы и закачалось толстое дерево, вокруг которого были прикованы его руки. Хелька замерла под тяжелым взглядом в упор, который был каким угодно – но не хладнокровным… Вольный смотрел в её испуганные голодные глазищи, на её приоткрытые губы, на хрупкие кулачки, прижатые к груди, – смотрел и тяжело дышал, так что все мускулы прикованного тела, напряженные до предела, вздымалась и перекатывались в такт прерывистому дыханию. - Отпусти… Такого хриплого голоса Хелька не слышала у Тор-Катана никогда, даже когда он, умирающий от ран, из последнего дыхания приказывал ей не подходить… Заворожено глядя в безумно горящие нелюдские глаза, Хелька медленно покачала головой: нет… Не успел Вольный рвануться ещё раз, не успел забиться в оковах, как Хелька оказалась рядом, прижалась к дрожащему от напряжения телу прикованного нелюдя, а её руки принялись обреченно-жадно шарить по его груди, шее, плечам – мускулистым, горячим-горячим… - Отпусти… отпусти… разомкни цепь… – он стонал, задыхаясь, он почти умолял… Всё его гибкое накачанное тело трепетало под прикосновениями тонких ладошек Хельки; губы жадно ловили воздух… Хелька прижалась ещё сильнее, чуть обхватив его бедра коленями; стыд, нерешительность, страх перед инопланетным существом – всё осталось позади… Её замирающие от наслаждения пальчики прошлись по двум маленьким твердым бусинкам на его мускулистой груди. Задыхающийся хриплый стон, светловолосая голова запрокинулась, упершись в кору – и скрип дерева от врезавшейся в него цепи… - Ааахх-гррр… Я… теряю контроль… – в этом стоне прозвучало неподдельное отчаянье; глаза Вольного были крепко зажмурены, он дрожал, весь напряженный, как струна, пытаясь совладать со своим телом – уникальное умение его расы, которое теперь отказывало… Ещё ближе… Его тело – горячее, трепетное, желанное, такое твердое, одни мускулы – даже его узкие бедра в жестких брюках, отчаянно-крепко обхваченные Хелькиными коленями… Девчонка двинулась вверх и вниз, коснувшись губами острых хрящиков заломленного назад уха, – и почувствовала, что Вольный потерял контроль. Это впечатляло, это заводило – даже сквозь грубую ткань… Он рванулся – ещё и ещё, отчаянно, стиснув зубы, – дерево скрипнуло под напором жестокой силы, пытающейся его сломать. Дернулся, замер, тяжело дыша… Отчаянные резкие движения не могли освободить; они лишь усиливали то непередаваемое ощущение, что охватило Хельку, когда она прижалась к нему; то ощущение, что заставило девчонку застонать, а Вольного – нетерпеливо задрожать и с хриплым рычанием податься вперед, чуть оскалившись, будто от боли. - Чтоо… ты делаешь… почему я-ааа… отпусти… – неразборчивые, хриплые слова сдавленно вырывались из его горла напополам со стоном. Хелька заставила себя оторваться от его шеи, где каждый изгиб мышц уже изучили её губы. - Отпустить? – голос Хельки был тоже хрипловатым, задыхающимся, будто ей было мало привольного лесного воздуха… - Цепь!.. – прорычал Вольный, с новой силой задергавшись на привязи, когда почувствовал, что девчонка ускользает, отодвигается… Только рычание вышло какое-то хриплое, сдавленное и как будто даже умоляющее. Да, она могла с улыбкой выбросить отмычку, на прощание потрепать его по волосам и уйти. Пусть бесится и рычит, бездушная инопланетная тварь, заставившая её столько страдать! Хелька хотела Тор-Катана. Бешено, до безумия. Но с этим она, может, ещё смогла бы справиться – если бы только с этим… А вот с тем, что она его любила, Хелька ничего поделать не могла. Нетвёрдо ступая на дрожащих подгибающихся ногах, Хелька обошла дерево…
Ельф: вау. реально. вау.
Фриц: Спасиб))))) Скоко моральных страданий ушло у моей мудроцеленной натуры на написание сего!! Aber ich habe das geschrieben!!
Hauptman: Фриц пишет: Его тело – горячее, трепетное, желанное, такое твердое, одни мускулы – даже его узкие бедра в жестких брюках, отчаянно-крепко обхваченные Хелькиными коленями… Девчонка двинулась вверх и вниз, коснувшись губами острых хрящиков заломленного назад уха, – и почувствовала, что Вольный потерял контроль. Это впечатляло, это заводило – даже сквозь грубую ткань… УАУ - ето то, что на картинке?
Hauptman: Фриц пишет: Хелька обошла дерево… А зто видать, то чем он стал..
Фриц: Не, картинка не точно к рассказу, просто по тематике близка... По рассказу, они у дерева, в лесу! А дерево - это не Торки, это то к чему он привязан!!
Hauptman: Фриц пишет: Это то, к чему он привязан! на картинке?
Фриц: Неее, говорю ж, обстановка на картинке и в рассказе не стыкуется... Картинка не к рассказу, она так, отдельно!
Фриц: И вдруг вздрогнула и проснулась. Над головой как сумасшедшие орали птицы, приветствуя наступившее утро. И только осознание того, что где-то рядом Вольный, удержало её от того, чтобы застонать, упасть обратно на плащ и расплакаться от разочарования. Краем глаза Хелька уловила резкое движение справа от себя. Это по другую сторону потухшего костра вскинулся на своей походной постели пришелец, с лязгом хватанув зубами воздух. Первую долю секунды его взгляд, метнувшийся на Хельку, был абсолютно безумным. А потом, будто всё это почудилось девчонке спросонья, – перед ней снова был невозмутимый хладнокровный Тор-Катан. Хелька сползла со своего плаща и начала его сворачивать, избегая смотреть на Вольного. «Какая глупость! – рассердилась на себя девчонка. – Как будто он может знать, что мне снилось…» И вдруг, сама не понимая зачем, спросила: - Это правда, что у Вольных шестикамерное сердце? - Да. Хелька вздрогнула под его взглядом и отвела глаза. В общем, это ничего не значило… Правда?..
Ельф: Бедный Торки.. Он попал!))))))
Фриц: Конкретно попал Так ещщё ни один вильфрай не попадал...
Фриц: Весь день они шли под палящим солнцем всё на юг и на юг. По дороге не попалось ни одной повозки: это были уже приграничные земли, и люди избегали селиться здесь. Одни только конные разъезды рейнджеров и Светнесущих патрулировали дороги, и Хельке каждый раз приходилось затаскивать Вольного в придорожные заросли, несмотря на его возмущённое шипение: Тор-Катан готов был сражаться с любым и каждым вместо того, чтобы позорно прятаться, но Хелька надавила на него тем, что, как бы быстро он ни махал мечом, им всё равно придётся тратить драгоценное время на то, чтобы спрятать трупы. Когда дорога впереди стала совсем открытой для обзора, Тор-Катану и Хельке пришлось свернуть в рощу и идти по ней вдоль дороги, держа всё то же направление на юг. - Подумать только! – сказала Хелька, «незаметно» для Тор-Катана хватая из-под дерева гриб. – Завтра мы подойдём к границам Империи Зла… Вольный промолчал. Он сегодня вообще молчал почти весь день и только временами странно косился на Хельку. - Вот там-то ты наконец увидишь, что это такое – по-настоящему много противников! Говорят, Дикий Лес на границе прямо кишит нечистью, там её столько, что обычных зверей почти не осталось. Вся нечисть – это результаты злого колдовства Тьмойразящих в Чёрной Цитадели… Но Тор-Катана не заинтересовали даже Тьмойразящие. - А ведь нам придётся туда зайти. В Чёрную Цитадель… Надо ведь найти этого верховного мага Смерти, о котором просила эльфийка! Я даже не представляю, как пережить этот ужас… Ты ведь не позволишь им сделать со мной что-нибудь плохое? Хелька забежала вперёд и остановилась перед Тор-Катаном – как всегда, когда надо было добиться от него ответа несмотря на вечную, свойственную всей его инопланетной расе, игру в молчанку. - Они приносят в жертву девственниц, – невозмутимо сказал Вольный, обошёл Хельку и пошёл дальше. Девчонка постояла некоторое время на месте, обдумывая слова Тор-Катана, а вернее, то, что он под ними подразумевал. Когда единственный спутник так мало говорит, поневоле начинаешь ловить, ценить и пытаться понять каждое его слово… «Они приносят в жертву девственниц»… Это было предостережение? Но ведь жертвоприношения у Тьмойразящих – это общеизвестный факт, неужели Вольный подумал, что я могу этого не знать? Или он хотел показать этим, что и так все знает о Тьмойразящих, и ему не интересен этот разговор? Или он намекает, что я не девственница, и поэтому мне ничего не грозит?!! Какое хамство!! И главное – ложь! Дать ему понять, что он неправ? Я-то нужные слова подберу… Да вот только… прилично ли это?? - Держись поближе, я слышу ещё один разъезд, – донёсся из зарослей негромкий голос Вольного, и Хелька побежала к нему.
Ельф: Классная логика у девчонки! Мне нравится. Зато полная самодостаточность: сама придумала, сама поспорила, сама надулась.... ))))))))))
Фриц: А то!! Автоматическая самозлящаяся Хелька Но круче всего она дуетцо в самом начале, когда Тор-Катан вообще напрочь молчит, а Хелька придумывает за него все реплики))
Hauptman: ... а, главное, если подумать, чем он её спас от статуса жертвы - маладца мужык!
Ельф: так не спас же! (а Морт, кстати, Мадлишку спас именно этим)))))))))))
Hauptman: Ну знач спасет еще
Фриц: Hauptman Тссс!.. Торки - ещё мальчик)) И останется им аж до тех пор, пока.. Не, не скажу! Чистый и невинный, как большинство вильфраев, Торки предпочтёт спасти Хельку от гнусных некромансеров в бою, а не на привале)) Чего не скажешь о гнусном некромансере Морте и бедной невинной Мадлишке...
Hauptman: Фигня, я вот думаю хелька его раньше научит спасать!!
Фриц: Хелька... Она не развратница! Она тоже ещё девочка Ей просто сны такие снятся, но наяву - ни-ни! (ну, почти... )
Hauptman: ну значит точно научит
Фриц: Будем посмотреть! - Дикий лес. Видишь, вон там темнеет? Тор-Катан для приличия пригляделся и кивнул. Эту ночь, заставшую их фактически в открытом поле, пришлось провести без костра: Вольный утверждал, что то и дело слышит разъезды. Он, правда, намекнул на то, чтобы развести костёр повыше, приманить побольше рейнджеров и устроить побоище, но Хелька пригрозила закапыванием трупов, и разговор замялся. - У нас закончилась еда, – сказала она, вытряхнув сумку. Сидеть на плаще среди степи под звёздным небом рядом с мрачным инопланетянином, при этом без костра и на голодный желудок – это было странно и почему-то не располагало к весёлым мыслям. Да ещё и чёртов пришелец молчал как истукан, и если за каждую произнесённую им за день фразу отрубить ему по пальцу на руке, то его способность махать саблями не сильно от этого пострадает… - Зато я собрала по дороге немного грибов. Вольный покосился на грибы и отвернулся. Его молчаливость располагала к тому, чтобы помнить наизусть уже произнесённые им когда-то в аналогичной ситуации фразы и не ждать их повторения. «Я ненавижу их. Они слизкие» - Ну как хочешь… Слизкие так слизкие. Если бы я была магом, я зажарила бы их на несветящемся огне… Хелька вздохнула и принялась есть сырые грибы. Они были отвратительны… - А этот выбрось, – сказал вдруг Тор-Катан, и Хелька от неожиданности уронила гриб. На всякий случай выбросила, взяла следующий. - И этот тоже. - Ты издеваешься? - Они неправильно усваиваются Чужими. - Я набрала полную сумку ядовитых грибов, а ты молчал?! Вольный пожал плечами и застыл в прежней позе, как изваяние «Невозмутимый Воин, сидящий на привале». Когда Хелька доела последний гриб из съедобных, Вольный вдруг спросил: - Ты маг? - Что?!! Какой маг?! Думаешь, если бы я была магом, я до сих пор скрывала бы это? Тор-Катан промолчал. - А что? Вольный не ответил. - Что за отвратительная привычка молчать на вопросы?.. - У нашей расы хорошая пси-защита. И снова – понимай как знаешь… Тор-Катан сидел и чутко вслушивался в ночную темноту, время от времени поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Хелька посмотрела в сторону Дикого леса и зябко поёжилась. - А оттуда не прибежит нечисть? Тор-Катан пожал плечами с таким великолепным равнодушием, будто только и ждал, пока прибежит нечисть, и уже начинал недоумевать, почему она мешкает. - Почему ты крутишь головой? Ложись, – сказала Хелька. – Ты же всё равно услышишь, если кто-то будет идти. - Бесплотные не издают звуков при полёте. - Беспло-о-отные?.. Но они же вроде бы холодные… Как ты их увидишь в инфракрасном свете?? - Они излучают в ультрафиолете, надоедливый Чужой. Хелька помолчала несколько секунд и вдруг зашлась в приступе смеха, даже повалилась на плащ. - ??? - У тебя… ха-а-аха!!.. не осталось пальцев!! А-а-х-х-ха-ха-ха-ха!!!! – и девчонка снова залилась дьявольским хохотом. - ?!?! Похоже, Хельке удалось удивить Вольного! Он уже не вертел головой, а таращился только на неё, причём с нескрываемым недоумением. - Ну… ты произнёс за сегодня десятую фразу… Если за каждую отрубать по пальцу, то сейчас их как раз не осталось! Ха-а-а-ха-ха-ха-ха-ха!! Чем же ты будешь держать меч?! Примерно так, наверное, выглядело бы лицо Вольного, об которое разбил кирпич, к примеру, хоббит. Ну, если убрать повреждения и осколки кирпича… То же недоумение «как??», офигение, возмут и глубочайшая поражённость тупостью поступка. Тор-Катан, за пару секунд оправившись от культурного шока, покачал головой и продолжил обзор. Хелька ещё несколько раз пыталась его разговорить, но Вольный упорно молчал: то ли обиделся, то ли окончательно разочаровался в общении с тупыми Чужими, то ли опасался, что ему ещё что-нибудь отрубят за одиннадцатую фразу. Хелька в конце концов оставила бесплодные попытки, горестно вздохнула и, завернувшись в плащ, легла спать. Интересно, а Вольный заснёт или нет? Если он так и просидит всю ночь, крутя головой, а Хельке тем временем приснится ещё один такой… кхм.. сон, значит, ничего необычного тут нет, и Тор-Катану такое же вовсе не снится. Неудобно все-таки, когда о твоих извращенческих фантазиях узнает во всех подробностях объект этих самых фантазий, особенно если это чертов-гордый-абсолютно-неприступный-гребаный-инопланетянин-презирающий-хилых-болтливых-людишек... Всё-таки он не из тех, кого можно разлюбить, всего лишь посмеявшись и развеяв красивую иллюзию. Может, он и есть воплощённая иллюзия? Приятно, всё-таки, обладать им хотя бы во сне… Вот только бы ещё и не просыпаться…
Фриц: - Ты могла бы не привязывать меня. Хелька рывком подскочила на плаще, на котором спала. Всходящее над степью солнце тут же ударило в глаза, заставив зажмуриться. По другую сторону от кучи вещей сидел Вольный и тёр потемневшее запястье. - Что??? - Ты затягиваешь в сны. - О чём ты??! Хелька была так потрясена, что едва могла говорить. Сон тут же начал лихорадочно припоминаться: растянутый на земле светловолосый Вольный, в одних только брюках и сапогах, прикованный за руки и за ноги… мелькнувший на его лице оскал, когда она приподнимается над ним и дразнящее проводит пальцами по его груди… сжавшиеся до скрипа цепей кулаки, когда она садится на него верхом, чуть выше, чем он хотел бы… бьющееся под ней тело – большое, сильное, но такое беспомощное в этих оковах… рычание… она дотрагивается до его губ и медленно убирает руку, а он тянется следом, и она насмешливо говорит: «Ты мог порезать мне ладонь клыками, тебе это раз плюнуть… Почему это ты стал такой добрый?..» Его отчаянно зажмурившиеся глаза, когда она легко проводит руками по его телу… Её растопыренные тонкие пальцы, упирающиеся ему в грудь… движения – мягкие, неторопливые, будто с издёвкой – и его рычание напополам со стоном, и… Хелька вся передёрнулась от внезапно нахлынувшего при воспоминаниях чувства, и тут же густо покраснела. Неужели то же снилось и Вольному?? - За что ты мстишь? - Я… я не мщу, я ничего не делаю, и… Хелька резко отвернулась, потому что глаза наполнились слезами. Всё кончено. У неё отобрали даже сны. И этот светловолосый нелюдь ненавидит её, и даже её любовь он воспринял как издевательство. Так хотелось сказать ему правду, так хотелось открыть ему душу, выкрикнуть всё, что она думала, а потом будь что будет. Но нельзя. Нельзя. «Потому что если я скажу, что люблю его, мне останется только умереть от этого унижения» Поэтому Хелька просто плакала, отвернувшись от своей мечты. А ему нет никакого дела до её слёз. Скорей всего, он даже не понимает смысла этой странной физиологической функции у Чужих. - Хумансёнок. Это прозвучало близко-близко, над самым ухом, и Хелька замерла, готовая в любой миг отпрянуть, чтобы не поддаться на этот обман, чтобы… - Не плачь. Он сказал это! Он – сказал – это?!! Хелька не верила, Хелька замерла с широко распахнутыми глазами, это было как будто продолжение сна, это просто не могло быть реальностью… - Я просто… испугался… – как же нелегко далось Вольному это слово: шёпотом, сдавленно, едва слышно, напополам с тихим стоном отчаянья, – что ты имеешь власть надо мной, ты ведь взломала мою пси-защиту, уже второй раз… проникла в сон, когда я даже не спал… - Я не хотела… – тихо-тихо пролепетала Хелька. – То есть, хотела, но… я не специально… Я не знала.. что тебе тоже снится… Вольный за её спиной тяжело выдохнул и мотнул головой, снова становясь обычным собой. - Забудем. Ничего не было. Не применяй это больше ко мне. Хелька стиснула зубы и полусогнула ладони с судорожно растопыренными пальцами; такая жутко-сладкая боль отчаянья и ужаса сводила каждую ладонь точно посередине, будто в каждую был вогнан гвоздь, обмазанный эльфийским дурманом… Девчонка кивнула и, как от всполоха огня, отпрянула от нелюдя. Вольный остался стоять ещё несколько секунд, стиснув кулаки и зажмурившись. Его боль всегда была с ним. Но показать её он не мог.
Hauptman: у меня негативное отношение к существам не разбирающимся в грибах... я фанат собирать грибы а "склизкие"..ммм, небось опята - надо хватать и солить или мариновать а не жрать и гундеть на них!! ... какую закусь загнобили...
Ельф: вот, главное всегда отмочить в тему)) Видать, и правда грибы любишь)))))))))
Hauptman: Ельф работа такая
Ельф: что, часто их провозят?..
Hauptman: нет - я их собираю... правда...
fatman: до января месяца....
Hauptman: и заметьте - не галюциногенные!!!
Ельф: а по чему конкретно нужно было заметить?..
Hauptman: не помню, блин...
Ельф: Доктор считает, что они были всё-таки галлюциногенные, раз уж пациент ничего вспомнить не может!
Фриц: Hauptman пишет: у меня негативное отношение к существам не разбирающимся в грибах... какую закусь загнобили... Это Торки ещё молодой, неопытный и не апгрейдженный, вот и гнобит всё подряд! Позднейшая версия Тор-Катана (фриц) обожает грибы! Жареные сыроежки особенно Ельф пишет: Доктор считает, что они были всё-таки галлюциногенные Вот потому-то Торки и отказальсь их есть! Ибо в бою чёткость ума и движений потребна, а не глюки сидеть ловить, пузыри пуская...
Фриц: Глава 19. Плата эльфийке Дикий Лес был тёмным. Просто тёмным, без всяких жутких моховых бород, свисавших со столетних обомшелых деревьев, без заплесневелых буреломов вдоль тропы, в которых мелькают, хрипя, плотоядные пасти… Даже без болотных огоньков в затопленных тухлой водой низинах, хотя, возможно, всё это было ещё впереди. Хелька озиралась, не снимая ладонь с рукояти небольшого лёгкого меча, но ничего похожего на логовища Тёмных магов и нечисти, не замечала. Просто очень большой и очень тёмный лес: деревья стояли очень плотно, переплетаясь вершинами, но поросшая травой дорожка между их стволами была расчищена и даже заметно нахожена. Кровь Вольного была ужасна на вкус: кисло-горькая, терпкая и немилосердно жгла язык. Хелька слабо пошевелилась, пытаясь отвернуть голову и сплюнуть жгучий яд, натекавший в рот, и поняла, что накрепко прижата к земле чем-то тяжёлым. Девчонка затрепыхалась, но не могла ни сдвинуться с места, ни даже разлепить глаза, залитые чем-то липким и полузасохшим. - То.. рки… – сдавленно булькнула Хелька, захлёбываясь горящей во рту гадостью. Твёрдая тяжесть на Хельке переместилась, едва не сломав девчонке руку, и свалилась в сторону. Хелька приподнялась, согнулась набок, и её с полминуты мучительно рвало чужой кровью. Потом девчонка тёрла руками лицо – медленно, будто в каком-то пьяном забытьи; она осознавала, что под пальцами размазывается что-то липкое, загустевающее, и не решалась открыть глаза. Потом Хелька почувствовала, что её подняли на руки и куда-то понесли, и затихла, прижавшись измазанной кровью щекой к чему-то металлическому. Шатаясь, оставляя кровавые следы на торчащих из земли корнях, Вольный плёлся через Дикий Лес, одной рукой прижимая к себе перемазанную искристой кровью девчонку, а другой волоча меч. Хелька успела не то заснуть, не то потерять сознание за те несколько минут, которые занял путь до крошечного, почти не заметного в траве ручья. Девчонка пришла в себя от того, что ледяная вода тонкой струйкой текла ей за пазуху, а лица то и дело касалось что-то холодное и мокрое. Хелька закашлялась и попыталась приподняться, и тут только поняла, что лежит на коленях у Тор-Катана, который одной рукой придерживает ей голову, а другой – осторожно смывает жгучий яд с её лица. Хелька закашлялась и открыла глаза. Вольный сидел, склонившись над ней, и выглядел он ужасно: лицо наискось пересечено глубокой раной, шея вся в следах острых зубов, кусок металлической брони на груди и плече оторван, из рваных дыр в кожаной куртке стекает кровь. - Хелль.. Ка… – выдохнул нелюдь. Искусанная ладонь, которой он зачерпнул воду, замерла на полпути к её лицу. Хелька осоловело смотрела на Вольного и не знала, что сказать. Эти осторожные, почти ласковые касания его руки… Он умывал её, как ребёнка!.. Вот Моргот, зачем было открывать глаза? - Наглоталась… – прошептал Вольный; досада и что-то вроде беспокойства мелькнуло на его лице, перепачканном своей и разноцветной чужой кровью. Он взял обе ладони Хельки в одну свою и осторожно смывал с них кровь и чёрно-зелёные следы, оставленные нечистью. - Мы.. отбились? – тихо спросила Хелька. - Почти. Вольный помолчал, продолжая держать в руке её мокрые ладошки и едва заметно пошатываясь. Бедный… Он весь изранен, даже броню на нём разодрал какой-то монстр. - Почти? Почему почти? Ты дрался, пока.. не потерял сознание?.. Что-то в чертах Тор-Катана чуть дрогнуло, будто от удара. - Они потравились моей кровью. Ты тоже.. немного. И тебя покусали. Самая сильная боль для телохранителя-Вольного – вред, причинённый тому, кого он охраняет… - Но ты ведь.. ты сделал всё, что можно было, и даже больше! Да ты их нарубил.. целую кучу! Их так много было, никто бы не справился, даже с магией! А ты даже когда упал, меня собой закрыл, чтобы меня не съели… Ты герой, и если ты сейчас загоняешься, то это самая большая глупость!.. - Тебя покусали, – отвернувшись, глухо повторил Вольный. Его кулаки сжимались и разжимались, будто он решался на что-то. - Торки.. Хелька протянула руку, чтобы коснуться его плеча, но, как всегда, не решилась. - Не двигайся. Тор-Катан повернулся к девчонке. Его губы были плотно сжаты, лицо мрачное, и смотрел он упрямо куда-то в сторону. Хелька замерла, когда Вольный вдруг взял её руку и склонил над ней светловолосую растрёпанную голову. Руки Хельки были мокрыми, поэтому она почувствовала лишь тепло – и не только от его обжигающего кожу дыхания… Что-то тёплое шелковисто скользнуло вдоль одной из царапин на её руке, ещё раз и ещё – уже медленнее. Хелька поняла, что делает нелюдь – и дыхание перехватило где-то под самым горлом, а в голове будто что-то взорвалось. Гордый воин, беспощадный пришелец с далёких чужих планет – осторожно, очень сосредоточенно, легонько – проводил языком вдоль каждой царапинки на её покусанных тварями руках… От осознания этого, сердце оглушительно загрохотало у Хельки в самых ушах, и голова так закружилась, что даже риск упасть сейчас в обморок – впервые в жизни – не мог вызвать никаких дополнительных эмоций. Девчонка смотрела на склонённую голову Вольного остановившимся взглядом, тщетно пытаясь вдохнуть – это было так… так… как никогда в жизни… – и мимо воли из её хватающих воздух губ вырвался тихий стон. Жёсткая холодная ладонь инопланетянина сильнее сжалась вокруг её запястья – нелюдь вздрогнул и чуть отстранился. - Это надо, – глухо проговорил он, не поднимая головы. – Иначе ты умрёшь. Те твари были ядовитыми. - Что?? – до Хельки не доходило почти ничего, она была вся во власти этих ощущений, так внезапно прервавшихся… ещё, ещё… - В слюне противоядие и анестетик. Это – надо, как бы ты к этому ни относилась. - Т-торки.. Х'манка протянула другую руку и коснулась его волос – короткой пропитанной кровью пряди, прилипшей ко лбу. Вольный отчаянно скрипнул зубами и – не отдернулся, как раньше. - У Чужих.. это считается отвратительным.. или развратным… Но.. потерпи, – проговорил пришелец, опустив глаза. Он резко повернул голову, уткнулся носом в человеческую ладонь – и Хелька кожей почувствовала, как зажмурились его глаза и сжались в бескровную линию губы. Ласковые, робкие прикосновения завораживали и сводили с ума… Режущая боль отступала перед ними, растворяясь в сладком небытии, только его горячее прерывающееся дыхание обжигало кожу… Хелька, как во сне, замерла под ласками Вольного, которые нужны были только для ее выживания. …И только когда пришелец, судорожно втянув сквозь зубы воздух, вцепился в ее локти стальными прямоугольными пальцами и притянул к себе, – только тогда запретная, невероятная мысль молнией сверкнула в голове х'манки: ему нравится. Ему нравится, как можно было этого не замечать, он же просто с ума сходит от возбуждения, и все это время, каждый раз, когда он обнимал ее, согревая…
полная версия страницы