Форум » Креатифф » The NECROMANCER » Ответить
The NECROMANCER
Фриц: Пятая эпоха Средиземья: Тьмойразящие........
Фриц: Soundtrack: Evanescence «Bring me to the life» Memento Mort… ["Помни о Морте" (лат.) Морт на Древнем значит Смерть] Глава 0. Окончание любви. Начало некроманта… Бледные-бледные лица живых… Те, кто не сдался, умрут всё равно. Тонкие нити трагичной судьбы Их оплетут и затащат на дно. Autumn Rain Melancholy, «Снег» Над дымящимся выжженным полем пролетел со свистом и врезался в землю пульсар. Молодая женщина с посохом, кувырнувшись, отпрыгнула в сторону из-под самого удара, только длинные чёрные волосы взметнулись в воздухе. Вокруг всё озаряли яркие магические вспышки, грохот взрывов и треск заглушал ритуальные выкрики магов. Это был бой на границах оркской империи Зла – Империи Оркес… - Лезвие Света у меня! – выкрикнул воин в светлой броне, сжимая лучащийся рунами клинок. – Я пошёл… - Уничтожь это Зло, и пусть служитель Тьмы никогда не встанет из могилы! Да благословит тебя Свет, Агор… - Atthreneoum aktoh lupus! – выкрикнула женщина-маг, и из молниеносной вспышки, вырвавшейся из посоха, с рычанием вылетел волк. Бегущий, пригибаясь под вспышками, Светлый воин завопил и закрылся руками, когда зверь прыгнул на него. Удар зачарованным лезвием – уже лёжа на земле, клыки у самого горла – и волк с коротким собачьим взвизгом взорвался на ошмётки. - Rrheneoum! Stheddess! Ghull aktos Mort!.. – смертельные заклятия ударяли в землю, проносились мимо – а воин в светлой броне бежал через поле боя, как драгоценность неся перед собой мерцающий клинок. - Morffo delumeom! – туманный комок магического дурмана пролетел совсем близко, но Лезвие Света оттолкнуло его в сторону. Вдали, там где держали оборону Светнесущие маги, заклубилась пыль, послышались выкрики и грохот копыт. - Да сгинет Тьма!! – с боевым кличем рейнджеров со стороны Светнесущих ровными шеренгами надвигались воины на лошадях, наклонив вперёд длинные пики. - Круг Силы! Ставим заслон!.. – донёсся хриплый рёв со стороны обороняющихся Тёмных. Светлый воин подбежал и ударил. Сверкающая дуга лезвия столкнулась с быстро подставленным посохом. Взрыв Силы от столкнувшихся артефактов Света и Тьмы разбросал противников в стороны. Светлый воин с лязгом доспехов вскочил на ноги; черноволосая ведьма-бестиар гибко поднялась с земли ему навстречу, напружинившись, как кошка, и ожидая второго удара. - Ианта!.. – разорвав уже почти завершённый Круг Силы, перелетая через воронки, к ней мчался, будто сгусток развевающейся по ветру Тьмы, некромант, швыряя комки смерти в бегущих с оружием навстречу Светлых воинов… - Paikeshsh der Mort! – узкий длинный луч Смерти с воем пронзил воздух, но резко отклонился вверх у самого лица Светлого. - Схакраг!.. – это было последнее, что крикнула ведьма. Некромант не успел добежать: Лезвие Света разрубило пополам ослабленный Тёмный посох и молниеносно прочертило глубокую узкую линию через шею женщины… - Ианта!! Не-е-е-е-ет!!!! Небо полыхало огнём, за спиной отчаянно вопящего Схакрага бил из Круга Силы в небо луч смертоносной энергии – но он не замечал ничего. Он добрался до Светнесущего через полмига после того, как его жена, заливая кровью одежду, упала на землю. - Исчадие Зла! – крикнул Светнесущий, но как демон возникший перед ним некромант не ответил ничего, с рычанием обрушив на Светлого удар кривой оркской сабли. Светлый вложил в парирующий удар все свои силы, но Лезвие Света едва не вылетело из его рук, выбитое мощным столкновением с чёрной саблей некроманта. Отклонившись в сторону, Светлый на миг взглянул в лицо противника – и ужаснулся. На жестоком, с острыми скулами смуглом лице молодого некроманта отражалась такая испепеляющая ненависть, такая бездна отчаянья, и в то же время оно оставалось каменно-мёртвым, только горели ярким светом ярости светло-лазурные глаза… Схакраг ударил ещё раз – наотмашь, со всей яростью, со всем безрассудным отчаяньем; Светнесущий отбил удар, отступив и пошатнувшись. Вокруг сражались со Светлыми всадниками своры поднятых мертвецов, элементалей и призванных зверей, сметали воинов огненные и ледяные магические вихри – а коротко стриженный лазурноглазый некромант в чёрной гырканской униформе рубился с сияющим Светнесущим воином над мёртвым телом молодой женщины: страшно, жестоко, не щадя себя – и молча. Чёрная сабля мелькала со скоростью, недоступной глазу, но Лезвие Света отбивало нечеловечески быстрые атаки само, швыряя за собой перепуганного Светнесущего. Схакраг раскрылся в отчаянном размахе – и Лезвие Света скользнуло от его плеча к груди, заставив Тёмную кровь вскипеть в глубокой ране. Едва слышно взрыкнув от разъедающей боли, некромант ударил, вложив все магические и жизненные силы – ещё и ещё. Взмах чёрной сабли высек искры из Лезвия Света – и тут же новым ударом располовинил рукоять вместе со сжимающей её рукой. Разрушенный Светлый артефакт, прощально блеснув, отлетел на землю, и тут же вопящего от боли Светнесущего – не защищённого уже ничем, кроме стальных доспехов – отшвырнуло назад, разорвав на лету в кровавые клочья, яростное заклятие Смерти. Молодой некромант с чёрной саблей в опущенной руке, с дымящейся длинной раной на груди, с искажённым мёртвым отчаяньем лицом, пошатнулся и упал на колени рядом с бездыханным телом ведьмы-бестиара. Он смотрел на её побледневшее лицо с тонкими изломанными последним страданием чертами, смотрел – и перед нечеловечески яркими прозрачно-лазурными глазами, мерцающими почему-то дрожащим блеском, проносились чередой картины прошлого… * * * … Он стоит возле лесной избушки перед седобородым плачущим стариком, который держит на руках окровавленный труп девушки. - Я некромансер. Я могу её вернуть. Взамен на это… Он разворачивает перед стариком список редких зелий, которые хочет получить бесплатно. - Да, да, я на всё согласен, только спасите мою внучку, пожалуйста, спасите… И тут некромант видит её безжизненно запрокинувшееся бледное лицо – юное и прекрасное, с застывшим в миг смерти детским испугом; её чёрные волосы, густой волной свесившиеся вниз с дрожащей руки старика… И список редких зелий выпадает из рук застывшего на месте некроманта… … Она лежит на столе среди начерченных пентаграмм – застывшая и прекрасная, будто цветок, обращённый в лёд… Только как-то нелепо перечёркивает шею глубокая рана, да кровью залито платье. Он быстро чертит на её обнажённом плече символы Возвращения из Смерти, с трепетом касаясь ещё тёплой нежной кожи… Он залпом выпивает за-Гранное зелье, вспарывает ритуальным кинжалом запястье – и летит за Грань вслед за совсем незнакомой девушкой. … - Я некромант. Я пришёл вернуть тебя к жизни… Меня зовут Схакраг. Стройный силуэт в развевающемся платье, уходящий прочь по волнам серого вереска, оборачивается и смотрит на него. - Здравствуй. А меня зовут Ианта… И – как не бывало никогда раньше – душа, ушедшая за Грань, улыбается некроманту… Её тонкая рука – в его руке. А вокруг бушует леденящий ветер, стремясь не пустить свою добычу, стремясь навсегда утащить за Грань пришедшего за ней Непокоряющегося Смерти – некроманта… - Силами Тьмы. Леденящим ветром за-Грани. Волею Смерти. Заклинаю тебя вернуться в твоё тело! … Её глаза – такие чудесные, огромные, восторженные, цвета тёмного золота… Приподнявшись на столе, она смотрит на него – живая и прекрасная. А он – измученный, взъерошенный; посох с черепом и кинжал дрожат в окровавленных руках с перерезанными венами – он вернулся с ней из-за Грани. Он смотрит на неё, а улыбнуться сил уже нет, и он валится без сознания перед незнакомой девушкой, которую только что вернул из Смерти. Хотя нет, уже знакомой. Они за Гранью познакомились… … Прощально махающий рукой старик на пороге избушки… Ианта машет ему в ответ и улыбается, обняв за шею Схакрага, несущего её на руках по лесной тропинке… Некромант вернул её к жизни, а отпустить уже не смог. … Их свадьба в мерцании колдовских огней... Клятва быть вместе до и после смерти… И его настоящее имя, шёпотом произнесённое только для неё в этот миг правды: «Я, Tor-S’hackrag ard aeodd Tann Mort, клянусь любить тебя вечно, Iahntah Tergehn-Laenneh» Её на миг расширившиеся глаза – и молчаливая клятва вечно хранить его тайну. О том, что он – не человек… … Её шелковистые волосы, волнами разметавшиеся по подушке, её расширившиеся золотистые глаза, её стон из приоткрывшихся губ, её гибкое тело, её коготки на плечах некроманта – когти дикой, но ласковой кошки… … Прогулки вместе, под полной луной, когда они только вдвоём, и никого больше нету… Хотя нет – был с ними ещё третий – крошечное существо, которое она носила под сердцем… … Вышедший из-под контроля огромный зверь, управляемый заклятием Светнесущего анимага, с рычанием бросается на неё; она только и успевает, что инстинктивно защитить руками округлившийся животик… Он, некромант, быстрее молнии бросается между беременной женой и зверем. Чёрный оркский ятаган – по самую рукоять в чешуйчатую грудь; раздирающая боль, когда загнутые когти вырывают сердце, страшная тяжесть чудовища, упавшего сверху – и темнота… …Спокойный взгляд наставника некромагии, зажимающего порезанное ритуальным кинжалом запястье; запах за-Гранного зелья. - Ты забыл всё, чему я учил тебя, Схакраг? Ты некромант, а не… орк, чтобы надеяться на ятаган. Лицо Ианты, всё ещё полное ужаса; золотистые глаза, полные слёз; её руки, вцепившиеся в его ладонь – только что мёртвую и холодную… …Усталость и счастье в её глазах; она лежит, укрытая одеялом, и протягивает ему тяжёленький свёрток с новорожденным. - Познакомьтесь со своим сыном, некромант! – она улыбается, он берёт новорожденного на руки и смотрит в его большие светлые-светлые глазёнки – не то голубые, не то зелёные… Малыш лепечет что-то на своём детском языке и, неведомо как выпутав из одеяльца руку, тянется к отцу. – Схакраг, у него глаза как у тебя… - МортирдэрМорт , – торжественно произносит счастливый некромант, поднимая сына высоко-высоко. - Морти, – соглашается ведьма-бестиар… - Он станет некромантом. - Это мы ещё посмотрим! Она задорно улыбается и берёт сына обратно на руки: так спокойнее… … Ианта учит малыша Морти говорить… … Ианта обнимает Схакрага, держащего Морти на плече… … Ианта создаёт маленького забавного зверька для сына… … Ианта журит Морти за нарисованный на стене череп… … Ианта укладывает Морти спать и лёгкой гибкой тенью проскальзывает в спальню к некроманту… … Ианта смеётся, подставляя лицо солнцу; они скачут на лошадях, она держит перед собой Морти, восторженно орущего что-то воинственное; Схакраг на чёрном коне мчится рядом, они счастливы, счастливы… * * * Картины воспоминаний появлялись перед глазами некроманта одна за одной – и одна за одной чернели, обугливались, превращались в чёрную пыль, чёрную, как безысходность, как взрытая пульсарами земля, на которой лежала Ианта. Дорогая. Любимая. Первая и последняя в этой жизни… Схакраг уже знал, что его жена мертва. И что вернуть её невозможно. * * * - Sssharthanheum Mort tothalloeus!! – крикнул, вскинув посох, высокий худощавый некромант в развевающейся чёрной мантии – страшным, севшим голосом. Чудовищный взрыв энергии Тьмы и Зла ударил по надвигающимся Светлым вокруг и разметал их ошмётками пепла. Эта буря смерти длилась лишь пару секунд. Но она не оставила в живых никого из Светнесущих – никого из целых толп, надвигавшихся на границу! Гулдус стоял среди опустевшего поля, чуть дрожащей рукой пригибая гудящий жаждой разрушения некромантский посох к земле. Ветер трепал его волосы. Они стали абсолютно седыми. Гулдус развернулся и медленно-медленно побрёл назад, к укреплениям Тьмойразящих, едва ли не волоча по земле свой резной украшенный черепом посох. На тело вдруг обрушилась гнетущая безысходная тяжесть – она всегда остаётся с тем, кто применил ужасающее заклятие Тотальной Смерти… Он приближался к двум сжавшимся среди комьев развороченной земли фигурам: молодая женщина лежала на разрубленном бестиарском посохе, раскинув хрупкие руки, разметав длинные тёмные волосы в грязи, на пятне пропитавшей землю крови – крови, стекающей из её разрубленного горла. Одежда на её плече была разорвана, кожу покрывали чёрные мерцающие знаки Возвращения из Смерти. Над трупом жены, весь в своей крови и за-Гранном зелье, скорчился, стоя на коленях, один из величайших некромантов Средиземья – Схакраг Азгул-хай, теперь жалкий и застывший в неподвижном отчаянье. Гулдус опустился рядом с учеником на колени, тронул за плечо. - Схакраг. Закостеневшая, как у трупа, рука молодого некроманта сжимала ритуальный кинжал. Рядом валялись склянки из-под зелий, всё было залито кровью из его перерезанных запястий. Фактически, Схакраг был мёртв – он ушёл за Грань, за своей Иантой. Хоть и знал, отлично знал, что убитую Лезвием Света жену вернуть уже невозможно… Гулдус укоряющее качнул седой головой и достал из ножен свой ритуальный кинжал. Пробормотал пару слов, окунув пальцы в разлитое зелье. Глубоко вздохнул, полоснул себя по руке – и отправился вслед за учеником, оставив позади безжизненную оболочку-тело. * * * - Схакраг. Вернись, Схакраг. Вокруг завывал за-Гранный ветер – вечный ветер, он всегда дует здесь, в мире мёртвых, неизвестно откуда и куда. Коротко стриженный молодой некромант обернулся. За его спиной в лёгкой серой дымке стоял в развевающейся мантии его друг, учитель, коллега – Гулдус, который навсегда останется для молодого Схакрага просто Профессором некромагии. - Вернись. - Профессор Гулдус, уходите, – тихо, но твёрдо сказал Схакраг. И снова оглянулся на высокую, под самые небеса, стену, сложенную из беспросветно-серых, как отчаянье, огромных камней. Она тянулась от горизонта до горизонта, до самых свинцовых низко летящих облаков – серых, как всё здесь, за Гранью – в этом мире, который открыт одним только мёртвым и Непокоряющимся Смерти – некромантам. - Ты не вернёшь её, – сказал Гулдус. Его сухой надтреснутый голос звучал здесь непривычно громко и отдавался гулким эхом – голос живого, чужой за Гранью. – Она убита мощнейшим Светлым артефактом, её невозможно вернуть. - Уходите. Схакраг снова отвернулся к стене – ветер и непреходящий серый туман за-Грани потихоньку растворял его, раненного артефактом Света, выпивая его жизнь через текущую из магической раны кровь. Резкие, будто рубленые черты его лица сквозили таким бездонным отчаяньем, что было понятно без слов: он не хочет больше жить. Тускло сверкнула в свинцовом тумане одинокая вспышка заклинания, беспомощно разбилась о стену – мощнейшее разрыв-заклятие откололо несколько камешков, они брызнули в стороны, но тут же заменились новыми. - Хватит, Схакраг. Это просто глупо. - Уходите! – молодой некромант с силой ударил по стене кулаками – его Тёмный дух, отправившийся за Грань, тоже мог чувствовать боль, но он бил и бил – пока с кулаков не потекла чёрная (здесь, за Гранью) кровь, и продолжал биться о стену дальше – в страшном молчании, с искаженным агонией, абсолютно мёртвым лицом. Профессор Гулдус медленно, преодолевая сопротивление чужого мира, подошёл и сжал на плече ученика цепкие худые пальцы. - Силами Тьмы. Леденящим ветром за-Грани. Волею Смерти. Заклинаю тебя вернуться в твоё тело. * * * Схакраг открыл глаза. Небо над головой снова было синим, ветер снова обдувал его лицо – свежий ветер мира живых. Хоть рана от Светлого артефакта и сжигала его изнутри, некромант чувствовал странную лёгкость – он знал, почему: жизнь вместе с кровью из перерезанных вен покидала его тело – эту ненужную, одинокую, бесполезную, громоздкую оболочку… - Профессор Гулдус… – прошептал Схакраг. Он уже умирал, Ритуал забрал его последние силы. – Позаботьтесь… о моём сыне… Пусть МортирдэрМорт… станет великим некромантом… Профессор некромагии наклонил голову. Может, он не считал нужным что-то говорить, а может – просто не мог… Молодой некромант-гырканец чуть слышно выдохнул и обмяк на развороченных комьях земли, в луже крови. Только на его губах была едва заметная улыбка – он уходил к своей Ианте… - Смерть. Прими Непокорявшегося тебе, – тихо, торжественно произнёс профессор Гулдус. Так говорят всегда, когда навечно умирает некромант. А некроманты никогда не умирают просто так. * * * Профессор Гулдус сидел, опустив голову. В этой битве Тьмойразящие победили, очередное вторжение с границ было отбито. И только он, возле трупа своего ученика, чувствовал себя окончательно и безнадёжно проигравшим… Он не слышал, как за его спиной с тихим хлопком открылся маленький портал – примитивная детская магия, пропадающая к десяти годам – оказываться, когда очень захочешь, рядом с родителями… Черноволосый взлохмаченный мальчишка лет шести застыл посреди развороченного битвой поля, оторопело глядя светло-лазурными глазёнками перед собой, на что-то окровавленное, лежащее кучей там, на земле… - Папа… Мамочка-а-а-а-а-а-а!!!!! – тихий, поражённый шёпот мальчишки перешёл в полный отчаянья вопль, и он бросился от своего последнего детского портала вперёд, к мёртвым родителям. Споткнулся в воронке, упал, вскочил, подбежал к лежащему отцу, схватил ручонками его окровавленную ладонь. Глянул на лежащую с перерезанным горлом маму и заплакал – страшно, громко, горько, отчаянно, как затравленный маленький зверёк. Седой худощавый человек в черной мантии, с хищным профилем сурового сероватого лица повернулся к мальчишке и сказал: - МортирдэрМорт, твоих родителей убили Светнесущие. Зарёванная смуглая мордашка сына некроманта повернулась к профессору Гулдусу. Светло-лазурные глазки – совершенно как у отца! – смотрели непонимающе и обречённо, по детским пухлым щёчкам не переставая бежали два ручейка слёз. - Ты идёшь со мной в Чёрную Цитадель. Через четыре года ты начнёшь учиться на некроманта. Тогда ты сможешь отомстить. Малыш опустил голову и снова заплакал, закрыв лицо перепачканными кровью ладошками. - Вставай, МортирдэрМорт! – как плетью, хлестнул голос профессора. – Некромант не должен позорно проявлять свои чувства. Нет толку прощаться с оставшимися оболочками – мёртвые уже не услышат тебя. Иди за мной. Пожилой худощавый некромант в длинной мантии шёл через развороченное пульсарами поле к выдающимся вдали в небо острым башням Чёрной Цитадели – школы магов Тьмы – а следом за ним ковылял шестилетний мальчишка. Профессор Гулдус, возможно, не слышал, как малыш МортирдэрМорт произнёс – тихо и серьёзно, глядя всё ещё влажными от слёз глазами сквозь его спину, в пустоту перед собой: - Я ненавижу вас, поганые Светнесущие. Я вырасту, я стану боевым некромантом – и тогда вы заплатите за то, что сделали с папой и мамой. Клянусь… * * * Профессор Гулдус поставил перед мальчишкой чёрную школьную тарелку с едой. Тот смотрел прямо перед собой, ни на что не реагируя. Он сидел, забившись в угол профессорской комнаты, уже третьи сутки, с тех пор как профессор Гулдус привёл его, сироту, сюда, обязавшись взять на воспитание. Лишь время от времени Морти, как маленькая шатающаяся тень, проходил по комнате к двери и обратно и снова забивался в угол. Уже третьи сутки он ничего не ел. Просто не смотрел на еду, которую старый некромант ставил перед ним – не отворачивался, а просто смотрел прямо перед собой – в пустоту. - Ешь, МортирдэрМорт, – профессор возвышался над ним, как чёрное сухое дерево, и смотрел – строго, но без всякого оттенка тревоги. – Ешь. - Я не хочу, – сказал малыш почти неслышно – вернее, неслышно прошептал, потому что у него уже почти не осталось сил говорить. - Если ты не будешь есть, ты уйдёшь за Грань. Морти опустил голову. Ему было всё равно. Маму и папу уже всё равно не вернуть… Он хотел к ним. Потому что здесь – так холодно, пусто и страшно… - Ты хочешь за Грань? Сын некроманта и ведьмы сидел, сжавшись в комочек и устремив взгляд светло-лазурных глаз сквозь потёртую чёрную крышку стола. - Решать тебе, МортирдэрМорт. Но ты должен понимать, что если ты будешь жить, ты сможешь сделать этому миру куда больше гадостей, чем если умрёшь. Живой – ты сможешь мстить Светнесущим. Мёртвого – тебя просто используют как тренировочный материал для второкурсников моего факультета. Или разделают на препараты по трупологии. И даже не думай, плакать по тебе никто не будет. Профессор Гулдус развернулся, хлопнув плащом, и не спеша вышел из комнаты. Морти уже не отрешённо, а с каким-то жестоким пониманием посмотрел ему вслед. Детский наивный принцип «Чем мне хуже, тем лучше, вот умру и плакать будете» полностью умер в нём. Потому что плакать никто не будет. Шестилетний малыш – будущий боевой некромант – придвинул к себе тарелку с едой.
Hauptman: Вспоминаю перевод Гоблина "Добро победит зло, а потом поставит на колени и зверски убьет!"
Фриц: Да! Вот такое вот тут Добро)) То ли ещё будет! То, что написано курсивом, - творчество Ельфа! И картинки первая и третья - тож) Глава 1. Прошло десять лет Я летел. Случалось ли вам когда-нибудь лететь над ночной Империей, слышать свист ветра и воздуха, рассекаемого мерными ударами крыльев за спиной? Само это ощущение полной свободы поднимало над землёй, уносило ввысь, заставляло забыть обо всём том, что связывало меня в моём мире. Я был просто частичкой Вселенной, но частичкой свободной, каждой клеточкой своего тела кричащей о свободе. Я бы летел так дальше, ловя встречные потоки воздуха и купаясь в этом невероятном, целиком захватившем меня коктейле чувств, если бы не услышал знакомый хриплый голос, исходивший откуда-то снизу, с земли. - Хайсси!.. Помоги мне, ты нужен мне, я умираю, мне плохо, Хайсси!.. Страшный шёпот резал уши, проникал в самое сердце, заставляя его сжиматься беззащитным комочком и снова с невероятной силой отмерять глухие удары. Я узнал Морта. Морт в беде! Не помня себя, я рванулся вниз, попросту сложив оба крыла, не задумываясь, успею ли я расправить их, прежде чем разбиться. Приземлившись, я увидел его лежащим на заляпанной кровавыми пятнами траве; он лежал, изогнувшись в невероятной для живого существа позе, и тихо стонал, в предсмертном бреду выкрикивая имя своего лучшего друга – Хайсси. Я подбежал к нему и, опустившись на колени, попытался мягко перевернуть его на спину. Он закашлялся. Тонкая алая струйка вытекла из разбитого рта, губы слабо шевельнулись, выдав некое подобие улыбки. - Хайсси, ты пришёл… - Конечно пришёл! Морт, что произошло? Ты ранен? Беглым взглядом я осмотрел друга с головы до ног: он был в порядке, насколько вообще может быть в порядке некромант. - Дда… Меня здорово потрепали Свет… Светнесущие… Я оглянулся кругом: мы были на главной площади Чёрной Цитадели. Но что случилось с грозным оплотом Тьмойразящих! Стены были разрушены до основания, чёрные языки пламени плясали в причудливом танце, пожирая окружные поселения мирных жителей Империи Оркес, кругом валялись искалеченные трупы гырканцев [Гыркания – другое название Империи Оркес в честь первого императора Гырка], кое-где обгорелые, в лужах тёмно-бурой крови … Я был просто парализован ужасом происходящего, и только негромкий стон вернул меня к реальности. - Морт, я… подожди, я сейчас помогу тебе! Мне нужны травы… Моргот, где же они? О, Эру Всемогущий, я оставил их в Цитадели!.. Вот теперь мне стало страшно. Я всегда носил с собой небольшой мешочек с травами во внутреннем кармане школьной мантии, на груди. Теперь его не было. А рядом умирал мой друг, которому я ничем не мог помочь… В бессильной злобе я проклял Светнесущих с их погаными заклятьями, пожирающими тебя изнутри, испепеляющими душу, но не задевающими живую плоть. Всё, что я мог сейчас – это не дать ему уснуть, когда сон станет для него единственным избавлением от этой жуткой боли. - Морти, пожалуйста, ты только не сдавайся, слышишь! Mellon nin, mell guldur [«Друг мой, некромант», насколько я знаю Quenia…]... Помнишь, как мы познакомились? Некромант распахнул глаза цвета морской лазури и тихо рассмеялся. - Да, Хайсси, я этого никогда, наверное, не забуду… Как ты с таким серьёзным видом заявил мне про «конченого долбанутого некроманта с мертвечиной вместо мозгов»!.. Потом он перестал смеяться и сказал совершенно серьёзным голосом: - Хайсси, вот теперь я точно умираю. Ты… Ты должен узнать одну тайну, но сперва поклянись, что никому не расскажешь! Клянёшься? Сильная, холодеющая рука Морта сжала моё запястье, а глаза смотрели прямо в душу. - Клянусь, Морт! Внезапно он перестал дрожать от холода, терзающего его изнутри, и бессильно обмяк на залитой чужой кровью траве. Моё сердце сжалось от вида сломленного некроманта. - Прости… Я не успел… Вот и всё. Теперь ты обрёл покой, некромант. Друг. Я отвернулся от трупа и сел на траву, уронив голову на руки. Мне хотелось разрыдаться, забиться в истерике, оживить этого морготова некроманта, ринуться за Светнесущими и разорвать в клочья этих грёбаных «борцов за Свет». С какой радостью я бы ринулся в смертельный для меня бой! Но у меня не было шансов. Я был травником, даже не боевым магом… Эру, за что?!... Я уже почти смирился со смертью Морта, как ощутил чью-то тяжёлую руку на плече. Резко обернувшись, я встретился глазами с горящим потусторонним светом взглядом некроманта. Он был жив! - Хайсси, я – оживший мертвец. Слышишь? Меня уже убили один раз, тогда, четыре года назад. И мне нужна твоя кровь! Я попытался вырваться, улететь из этого страшного места, но крылья исчезли. Холодные глаза приближались, а я не мог ничего сделать, чтобы прекратить это безумие. Меня бросило в дрожь. Ужаса и отвращения. Как мог мой друг превратиться в такое чудовище? - Морт, что ты делаешь? Это же я, Хайсси, твой друг! Мертвец, казалось, удивился. - Друг? Конечно друг. Отдай мне свою кровь!.. Тебе ведь не жалко для лучшего друга, правда? - Нет, Морт, прекрати! Это не ты! Я закричал и ударил его по лицу. Мой удар только привёл его в ярость. Он совершенно по-звериному зарычал и опрокинул меня на траву, и тёплая кровь брызнула из разорванного горла… Моя кровь… - Нет… Захлёбываясь в собственной крови, я прохрипел его имя. - Морт… Это подействовало. Он оторвался от моей шеи и завопил: - Какого Мандоса ты так орёшь?! * * * Я открыл глаза и свалился с кровати. Надо мной стоял мрачный Морт и, казалось, готов был меня удушить. - Морт? Что ты тут делаешь? То есть, почему ты не спишь? Окончательно проснувшись, я посмотрел на часы: девять утра. Не знаю, что я такого сказал, но Морта это привело в бешенство. Он схватил меня за воротник рубашки и грубо встряхнул, при этом подняв с пола. - Не сплю?! Ах, не сплю!! Эльфийская пакость! Да ты так орал, что и мертвяк бы проснулся! Я кричал во сне? Осторожно разжав крепкие пальцы разбушевавшегося некроманта, я примирительно потрепал друга по плечу: - Ничего страшного, просто кошмар приснился… Я отлично помнил свой сон, но ни за что бы не рассказал о нём Морту: несмотря на весь его грозный вид, он достаточно впечатлительная особа. Да и вообще, какой только бред не приснится тёмному эльфу в полнолуние! Морт всё ещё недоверчиво на меня посмотрел и, вздохнув, направился в ванную. Правильно! Что ещё возьмёшь с этих эльфов? - Ты больше не будешь спать? Я был удивлён до крайности: Морт обычно не вылазил из кровати раньше полудня. Уже в дверях он обернулся и с самым что ни на есть некромантским видом заявил: - За Гранью посплю! Там тебя не будет… И захлопнул дверь. Мне ничего не оставалось делать, как отправиться на завтрак. Ждать Морта я даже и не собирался. Жизненный опыт подсказывал: общение с недоспавшим некромантом – это не то, что нужно молодому жизнерадостному эльфу и скромному травнику Чёрной Цитадели по совместительству. Как ни странно, но на Длинной лестнице меня никто не окликнул, не тыкнул пальцем в мою закутанную в плащ травника фигуру и не назвал «жгрыбным йольфом». С недавнего времени язык орков вошёл в повседневное обращение среди учеников, что меня отнюдь не радовало. Нет, что вы, я не расист и ни в коем случае не питаю неприязни к оркам, но всё же их способ изъясняться вызывает у меня стойкое отвращение. Это ещё один момент, игнорировать который в нашем и так далеко не лёгком общении с Мортом я не мог: некромант решил, что, выражаясь подобным образом, он выглядит более мужественно и влиятельно, чем это есть на самом деле. Как вы уже, наверное, догадались, я не стал его разубеждать в этом, потому хотя бы, что отчасти и сам с ним согласен. Просто моё эльфийское воспитание не позволяет мне делать некоторые вполне нормальные, с точки зрения Морта, вещи. Все ученики таскались по Цитадели как сонные мухи, лишь изредка поднимая головы, чтобы не полететь по лестнице вниз головой, пересчитывая ступеньки. Меня, как эльфа, такое поведение насторожило, но всё же не настолько, чтобы кинуться к ним с расспросами. Сам я не чувствовал каких-либо признаков беспокойства, а эльфы очень чувствительны к изменениям вероятностных полей. Именно поэтому меня долго пытались перевести на достаточно популярный в Цитадели факультет магов-психотиков. Но травник из меня вышел вполне неплохой, хоть Профессор и не склонен к бурным проявлениям положительных эмоций по отношению к своим ученикам. Единственные в меру цензурные слова, которыми он меня называл, были «тупоголовый осёл» и «длинноухий придурок». Иногда мои имена причудливо переплетались, образуя довольно забавные комбинации, как то: «длинноухий осёл»… Хоть убейте, но ничего оскорбительного в этом обращении я не видел. В моменты же гнева с ним вообще не представлялось никакой возможности объясниться словесно, и потому большую часть наших индивидуальных занятий я проводил улепётывая от запущенных в меня предметов интерьера разной величины и степени тяжести. Зато навыки ловкости и искусство увёрывания я усвоил на все сто, что было крайне полезно, учитывая профессию, которую я для себя выбрал, и характер моего соседа по комнате. Если вы думаете, что травничество – это рутинная монотонная работа для зануд-ботаников с тычинками вместо мозгов, то вы никогда не учились на факультете темнотравников в Чёрной Цитадели. Эпитеты, приходящие мне в голову по отношению к моему предмету – это «смертельно опасный», «скорее всего ядовитый» и «дурно пахнущий». Именно таким было большинство нефотосинтезирующих, с которыми мне приходилось сталкиваться в стенах Цитадели и в её окрестностях. Полив безобидное чахлое деревце, можно было остаться без руки, понюхав маленький розовый цветочек с красными прожилками на лепестках – задохнуться от удушающего яда розовато-алой пыльцы. Если же вам повезло, и эти несчастья обошли вас стороной, значит вы травник от природы. Честно говоря, странное отношение ко мне растений до сих пор вызывает у меня удивление. Большинство нефотосинтезирующих в моём присутствии просто перевоплощались на глазах у изумленной публики в милых домашних питомцев покладистого характера. Профессор относился к этому явлению с большим недоверием и при случае тыкал мне в нос моим эльфийским происхождением, чего я сильно не любил. Я-то знаю, что ему просто было неприятно, что я могу поладить с растениями лучше, чем он и вся вместе взятая кафедра темнотравников. Но после одного случая, когда я буквально вытащил его из пасти пальмы-убийцы семейства кровососущих, он резко изменил своё ко мне отношение, и теперь всё чаще называл меня не излюбленными ругательными оборотами, а моим собственным именем, что само по себе большое достижение. Именно после этого случая с пальмой я решил податься в практическую травологию, траволечение (у Светнесущих – целительство) и боевую магию. Последнее – скорее хобби, и о нём знаю только я и наш дряхлый библиотекарь, который выглядит ещё хуже, чем Мортов «экспериментальный материал». Выделять его в категорию «живых» я научился не сразу, а потом долго ещё не мог привыкнуть к его бесшумной ходьбе за спиной и дурацкой привычке выходить из-за угла, когда меньше всего этого ожидаешь. Но потом мои с ним отношения поднялись на отметку «добрые знакомые» и медленно, но верно ползли вверх, к «старым друзьям». Когда он узнал о моей затее овладеть приёмами боевой травологии, то очень удивился и сказал, что этой магией не пользовались со времён окончания Третьей эпохи войн за Средиземье, когда на решающую битву было направлено около сотни магов-травников, ожививших, по преданию, целую армию древесных воинов-гигантов. Их назвали энтами. Если верить рукописям, они разгромили тёмную башню Айзенкард и уничтожили Белого мага Зарумиана. Уже спустя полчаса сосредоточенных поисков библиотекарь с огромной осторожностью положил передо мной гору старых запылившихся свитков, исписанных мелкими рунами тенгвар – язык моего народа. За годы учёбы в Чёрной Цитадели я отвык от эльфийского наречия и сначала с трудом понимал смысл написанного, что приводило меня в удручающее расположение духа. Но потом я понял причину: язык рукописей был древний, скорее всего квенийский. Кроме того, многие слова попросту устарели и не использовались уже сотни лет, а некоторые мы заменили более простыми и благозвучными. Не знаю как, но я справился с этой задачей и выучил достаточно нестандартных заклинаний, которые могли пригодиться в будущем. Но шанса опробовать новые знания ещё не представилось, и я терпеливо ожидал летней практики. Надеюсь, теперь вы имеете хоть какое скудное представление о моей деятельности. Спустившись на первый этаж, я с радостью Феанора, свистнувшего сильмариллы из-под носа Мелькора, втянул чудесный запах моего любимого лакомства – запечённых с сыром гренок, которые почему-то напоминали мне родной лембас. Хотя, иногда они напоминали мне нечто менее аппетитное, особенно когда Морт начинал детально описывать свои очередные «эксперименты», и тогда моему желудку становилось совсем грустно, и хотелось бежать в ближайший туалет. Уверенно следуя за этим восхитительным ароматом, я вышел в Трапезную, где собралось довольно много народу. Не ошибусь, если скажу, половина школы. Остальные либо спали, либо отбывали различные наказания, либо занимались какими-то своими личными делами. Мой желудок нетерпеливо проворчал что-то на тему «жестоких эльфов» и «голодного существования», но был решительно перебит громким бухом где-то в районе груди – я увидел Кайрин! Она стояла с какими-то девчонками и изредка заливалась своим восхитительным смехом, вызывающим у меня стойкие ассоциации с перезвоном серебряных колокольчиков или весенней капелью. С минуту я просто наблюдал за этой завораживающе прекрасной пляской эмоций на её лице, потом, спохватившись, побрёл к столам, пытаясь унять бешеное сердцебиение и разбушевавшиеся гормоны, или что там ещё, надо будет у Морта спросить. Вид у меня был пришибленный, и позавтракал я без особого удовольствия, молясь, чтобы она только не оглянулась в мою сторону. Потом – о, чудо! – в Трапезную пришёл мрачный Морт и молча подсел ко мне, запихивая в рот бутерброд с красной икрой. Уж не знаю, почему, но мне стало плохо. Смотреть на эти маленькие бутерброды я не мог с тех самых пор, когда Морт поведал мне крайне занимательную историю об особенностях структуры и свойствах полуразложившейся мозговой ткани. Зато некромант был просто без памяти влюблён в это сомнительное на вид лакомство и частенько прихватывал в нашу комнату пару тарелочек. Потом он забывал о них, увлечённый своей излюбленной трупологией, и я находил протухшие и засохшие творения кулинарного искусства на полу, в душе, в шкафу и даже под своей собственной кроватью. В ответ на мои скромные замечания по поводу творящегося на моих глазах безобразия, он мычал что-то нечленораздельное, бормотал вслух отрывки каких-то мрачных заклинаний, но чаще всего посылал меня в различных направлениях, куда я чисто физиологически не смог бы отправиться при всём желании. А теперь он вполне мирно завтракал со мной за одним столом и был самым что ни на есть предпочтительным обществом для влюблённого романтичного придурка, вроде меня. Морт – это нечто типа холодного душа в психологическом плане. - Мм... Хайши, я тут подумал… Ты не мог бы жабрать этот фикуш от меня подальше, а? Ну, шкажем, на недельку-другую? Это невообразимое коверканье было вызвано ритмичным пережёвыванием очередного бутерброда, и я не обратил внимания на выделенное им «Хайши» как попытку меня позлить. - Извини, но он нужен мне для опытов. Я могу заменить его на что-нибудь другое, если хочешь! Некромант слегка поперхнулся, проглотил пережёванный кусок и вполне внятно заявил: - Нет уж, пусть будет фикус! Наверное, он слишком живо представил себе, ЧТО я могу притащить в комнату вместо фикуса, и предпочёл не связываться. Пока мы мирно занимались поглощением утреннего меню, я заметил, что в Трапезной нет ни одного преподавателя. Не могли же они проспать все сразу? - Морт, ты не заметил сегодня ничего странного? Некромант запихнул в рот какое-то пирожное, запил всё это изрядным глотком красного вина и, смачно пережевав, заявил: - Да, они, кажется, снова недосахарили помадки… Я прожёг его своим самым грозным взглядом, который наглый некромант успешно проигнорировал. - А если серьёзно, дохлые все какие-то, вот. Даже воздух затхлый, трупный. Знаешь, такой запах бывает, когда в твоей комнате кого-то убили, оживили, заставили сожрать свои мозги и оставили на недельку в закрытом помещении… Если мне ещё не стало плохо, то это оттого, наверное, что я уже привык к его манере общения. Тем не менее есть мне точно уже расхотелось. И, скорее всего, до обеда. - Эй, парни, Скарха не видели? Это Виктор. Он психотик, правда, не очень успешный. Мысли не читает, но как нашлёт на тебя по ошибке депрессию первой степени – хоть с Центральной башни головой вниз. Наверное, именно поэтому они подружились со Скархом: у него отличные блокирующие способности. Короче, говоря простым языком, в присутствии Скарха у Виктора не сносит крышу. А заодно отдыхает и половина школы, потому что способности у него огромные, только вот контроля почти никакого. Такая вот мина замедленного действия. Да, у нас половина учеников ходячие проблемы с прописной буквы. - Это тот трупяк с рыжим хаером на скальпе? Поищи его в… Не особенно церемонясь, я запихнул в рот некроманту эклер и обратился к Виктору: - Нет, не видели, Вик. Поищи его в… Гостиной! - В Гостиной? Что бы ему там делать? А, ладно, спасибо, парни! Морти, я хотел сказать, что твой конспект по прикладной трупологии всё ещё у меня. Когда тебе его принести? - Забудь! Засунь его… Ещё один эклер нашёл упокоение в некромантской пасти, Моргот бы побрал эти мортовские словечки. Вик подозрительно на нас покосился. - Морт хотел сказать, чтобы ты оставил его на столике в Гостиной. Правда, Морт? - Ну, вообще-то… Некромант попытался отпихнуть очередное пирожное и чуть не развернул фужер с вином. - Отлично… Тогда я пойду поищу Скарха. До встречи, ребята! Когда Вик исчез из вида, я наклонился к некроманту и злобно прошипел ему на ухо: - Тебе обязательно надо постоянно корчить из себя последнюю сволочь? Или только в моём присутствии?.. - Хайсси, ты не мог бы отодвинуться от меня подальше? От твоей мантии несёт чем-то в меру подгнившим… Какого Моргота он выводит меня с утра пораньше?! Я встал из-за стола и вышел из трапезной, оставив Морта в одиночестве. По крайней мере, я думал, что ВСТАЛ и ВЫШЕЛ. Скорее всего это было похоже на ВСКОЧИЛ и ВЫЛЕТЕЛ, чуть не развернув несколько стульев и сбив по дороге парочку первокурсников. Этот некромант просто невыносим! В таком прекрасном расположении духа я и вломился в нашу комнату, буквально взлетев по многочисленным ступенькам Длинной лестницы. Собственно, я намеревался принять холодный душ, но водные процедуры пришлось временно отложить. Посередине комнаты стоял мертвяк и грустно улыбался мне пустыми глазницами. Последнее, что я увидел, падая в глубокий обморок, это кровавая надпись на груди чудовища: «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ХАЙССИ!» * * * Когда я открыл глаза, то долго не мог понять, что делаю на полу. Потом меня кто-то несмело тронул за плечо и перевернул на спину. Это был тот самый мертвяк! Вблизи он выглядел ещё более ужасающе: кожа на лице натянулась, обнажив выступающие кости черепа, черты заострились в чудовищном оскале. Я, даже не вставая с пола, на четвереньках отполз от этого чудовища подальше и угрожающе взвизгнул: - Сгинь, нечисть!.. Нечисть, казалось, была в ступоре. Потом мертвяк оживился и встал на четвереньки, полностью копируя мою позу. Страшные глазницы загорелись призрачным огнём, нижняя челюсть задвигалась, и я услышал нечто отдалённо похожее на человеческую речь: - Я служу моему господину Хайсси! Я настолько удивился, что даже перестал бояться этого ожившего кошмара. - Что-что? Мертвяк медленно, но верно пополз в моём направлении, царапая пол торчащими отовсюду костями. Оказавшись почти напротив меня, он пригнул голову и застыл в неком подобии почтительного поклона. - Я ваш верный слуга, мой господин! Повелитель что-нибудь желает? Осознав в полной мере, что мертвяк не шутит, я попытался взять себя в руки и даже немного преуспел в этом… По крайней мере меня перестало колотить и бросать в холодный пот. - Я – твой повелитель? Мертвяк обрадовано стукнулся черепушкой о каменный пол и попытался схватить меня за ногу. Ногу я еле отдёрнул. - Эй, что это ты делаешь?! Ну, спасибо тебе, Морт. Если уж подарок на День рождения, то оживший мертвец. То-то у него был такой довольный вид в Трапезной. - Я хотел поцеловать вашу ногу, мой господин! Я – ваш верный раб. - Э-э… Думаю, не стоит. Поднимись лучше с пола. Вот так, молодец. Как тебя… э-э… зовут? Не поверите, но я впервые разговаривал с мертвяком, и абсолютно не представлял, о чём с ним можно поговорить. - Я – Тарган, мой господин! - Тарган, ты не мог бы пока подождать меня здесь? Мне нужно кое с кем поговорить… - Всё, что угодно, мой господин! Мне не нужно вас сопровождать? - Н-нет! Не утруждай себя, я ненадолго! Представив себя, гордо шагающего в сопровождении личного мертвяка-охранника по Длинной лестнице, я выскочил за дверь и оставил на всякий случай запирающее заклятье. Мало ли, что взбредёт в голову мертвяку… Я влетел в Трапезную с твёрдым намерением высказать Морту в лицо, что я думаю о нём, о его плоском юморе, об этой его долбанной трупологии и о некромантах в целом. К моему величайшему огорчению, некроманта там уже не было. «Снова, небось, за материалом побежал!». Я шёл по длинному коридору-галерее на первом этаже и фантазировал, что я сделаю с некромантом, когда его найду. Вдруг я услышал загадочные звуки, которые доносились из небольшой ниши в нескольких шагах от меня вперёд по коридору. Я осторожно заглянул в проём и увидел Кайрин. Она целовалась со Скархом, рыжим темнотравником из параллельного потока… Не знаю, как я дошёл до Центральной башни. Наверное, на автомате, не замечая ничего вокруг. Я поднял голову: небо было затянуто тёмно-синими тучами, предвещая настоящую бурю с грозой и молниями. На душе было гадко, а перед глазами всё стояла эта нежно обнимающаяся парочка. Резкий порыв ветра ударил мне в лицо, плащ раздулся за спиной наподобие чёрных крыльев. Потом я сел на холодные камни и сидел так довольно долго. Возможно, я даже задремал. Но от этого странного забытья меня отвлекли шаги на лестнице: кто-то поднимался на площадку башни. Скрипнула, отворяясь, деревянная дверь, пропуская две закутанные в плащи фигуры. Я узнал голоса: это были профессор бестиарии Варна и старший помощник директора по воспитательной работе профессор-психотик Тиар-Тан. Вначале я хотел выйти из своего укрытия – небольшой ниши в кладке стены – но потом решил послушать разговор учителей и застыл наподобие каменной статуи. Хессинтар, да будет вам известно, всегда отличался особой любознательностью, из-за которой, помнится, одна очаровательная девушка лишилась носа… - Вы уверены, что стоит говорить об этом настолько серьёзно? В конце концов, они грозились этим сколько я себя помню. Не думаю, что они решатся на какие-либо решительные действия. Хотя… Конечно, господин директор прав. Профессор Варна подошла к каменному зубцу и посмотрела вниз. Потом отошла от края подальше: она боялась высоты. Тиар-Тан бросил быстрый колючий взгляд на чёрно-синее небо и нахмурился. - Наша кафедра твердит об усилении негативной энергии вокруг Цитадели вот уже целый месяц, и я с ними согласен. Не вижу никаких причин, чтобы нам не верить. Если помните, именно мы предсказывали все последние вылазки Светнесущих!.. В голосе Тиар-Тана появились обиженные нотки – он всегда искренне верил в способности и силу психотиков Чёрной Цитадели, в то время как все остальные кафедры склонны были больше доверять данным разведки, чем предсказаниям горстки магов. Разговор настолько заинтересовал меня, что я возблагодарил всех валар за то, что родился эльфом. Прятаться я мог сколь угодно долго, и никто не смог бы меня обнаружить, не используя магии, конечно. Внезапно профессор Тиар-Тан склонился к женщине и что-то прошептал ей на ухо – слов я не разобрал из-за ветра. Она резко вскинула голову и будто впервые увидела своего собеседника. - Вы соображаете, что наделали?! Они же его убьют!! Профессор Варна буквально на глазах потеряла всё своё напускное равнодушие и была больше похожа на разъярённую женщину, чем на грозного профессора бестиарии. Тиар-Тану пришлось слегка отступить. Потом он пожал плечами и ответил: - Мы же не собираемся бросить его в бой… Просто разведка. Директор считает, что все наши разведчики давно подкуплены Светнесущими. Профессор Варна тряхнула своими огненно-рыжими волосами и посмотрела на коллегу, словно тот был вылеплен из большого куска известной органики и, презрительно скривившись, зашипела на психотика: - Да вы все просто трусы! Перекидывать наши обязанности на плечи шестнадцатилетнего мальчишки!.. Ха, как низко вы пали, Ти! Я сейчас же пойду к директору и поговорю с ним! Женщина грозно развернулась на каблуках и вылетела за дверь. Профессор Тиар-Тан со злостью ударил кулаком в массивный каменный зубец и вышел вслед за ней. * * * - Не знаю, ельф, что тебя гноит, но вид у тебя вонючий, – сказал кто-то за спиной Хайсси. Можно было в принципе и не оглядываться… Некромант стоял у колонны, скрестив руки на груди. - Там, в комнате… – начал эльф, но махнул рукой. – Как всё ужасно! Почему?! - Трупяк тебе не понравился?? – искренне изумился некромант. - Да причём тут… да ничего ты не понимаешь!! Они вышли из портала на пятнадцатом этаже. - Ельф, объясняй, что случилось. - Да… неважно! Я думал… зря я так думал! Хотя… она ведь свободна. - Какой бред, – честно сказал Морти, открывая тщательно запечатанную заклятием дверь. Тарган добросовестно ждал у порога. - Ну, и что с ним делать, если он тебе не нравится? Хайсси испугался, что мертвяк сейчас вытворит что-нибудь, например, слёзно набросится на него, типа «почему я не нравлюсь господину», или накинется на этого идиота-некроманта и оторвёт ему вторую руку. Но мертвяк стоял и молчал, только глазами посвечивал. - Ну… э-э-э… ну, в угол что ли поставь, вон там, за шкафом… только это… не двигался чтобы… и не говорил… желательно… - Слушай, приказывай сам, на тебя настроен. А мне энергию тратить. - Иди в угол, пожалуйста. Ну, и стань там… как вешалка, хорошо? - Как угодно моему господину, – ответил трупяк и послушно направился за шкаф. - Скажи чтоб не двигался, – подсказал некромант, критично наблюдая за размеренно шагающим мертвяком. - А вдруг он ночью оживёт?! - Додик. Он уже оживший. - Ну вот!! Я не хочу спать в одной комнате с ожившим трупом. - А с некромантом? Хайсси вздохнул. - А к некроманту пришлось привыкнуть. Ну Морт, ну будь ты другом! Ну чтоб не светил он глазами… Потом снова оживишь, если надо будет… Некромансер вздохнул. Энергии жалко, пригодится ещё сегодня. Вот Хайсси гад. Глаза некроманта вспыхнули серебристым, он сжал левую руку в кулак, бормоча Подчинение. Вокруг кулака загорелся ореол бледно-зелёного света, закружились салатовые искорки. Трупяк в углу дёрнулся, и глаза его вспыхнули таким же салатовым. Окутанную зелёными молниями перчатку-артефакт на правой руке Морти протянул вперёд в повелевающем жесте; глаза светились уже страшно. - Somna. Замри. Hastlehrioum mort’ess. Упокойся. Не навек, на время. Дух, скройся… мля, чё там ещё… а, Rmhethollioess ss’haggnah ghaades. Остановись в заводи Реки Времени. Не вздумай гнить и вонять. Всё. Скелет неподвижно застыл в углу, совершенно теперь не отличимый от учебного пособия по трупологии, рубрика «кости». Зелёное свечение погасло. А Хайсси всё это время очень увлечённо смотрел: не так-то часто он видел, как Морт колдует. Красивая вещь некромагия, светится очень интересно. - Ладно, попёр я, – сказал Морти, будто долго ждал этого. – Прогуляться. По лесу, и всё такое. - Иди. Обед получать за тебя? - А то! И только попробуй сожрать, из ободочной кишки достану. Пока! И некромант вышел. - П-пока… огххх… Эльф вздохнул, стараясь не представлять картинку к последней реплике Морта, но вредное воображение упрямо пыталось её нарисовать. Ну что ж, если не позвал с собой, значит хочет побыть один. Бывает. Вот как у Хайсси сейчас. Эльф сел на свою кровать, снял со стены лютню и принялся подбирать грустную мелодию. * * * Морти шагал по лесной утоптанной дороге, удаляясь от зловещих башен родной Цитадели. И пока он идёт (а идти ему очень долго, близко-то деревни возле Чёрной Цитадели не строили!), нам самое время получше его рассмотреть. Ученик восьмого курса отделения Боевой Некромагии, МортирдэрМорт Схакраг-хай был мальчишкой среднего роста, лет пятнадцати-шестнадцати на вид. Насчёт своей внешности он иллюзий не питал и считал себя «не настолько уродливым, чтобы глянуть и стошнить (если только перчатку с правой руки не снимать), но в темноте напугаться очень даже можно». В общем, далеко не красавцем. Он был сказочно худой и, если бы не мышцы (довольно внушительные для его возраста, спасибо бесконечной муштре в Боевой группе), туго обтянутые смуглой кожей, то выглядел бы юный некромант скелет-скелетом. Особенно худым было лицо – смуглое, с нездоровыми тёмными кругами под глазами, со вздёрнутым носом, острыми торчащими скулами и намечающейся квадратностью подбородка («Скажу тебе честно, мордой ты не вышел, – поделился как-то однокурсник. – Знаешь, на востоке у Железных холмов живут такие нелюди, так вот точно с такими же рожами, и даже уши похожи!» Но больше ничего сказать насчёт Мортовой рожи парень не пожелал, потому что внезапно получил проблемы с собственной), ну и заодно несуществующий живот, где, если бы не пресс, можно было бы просмотреть позвоночник и большие поясничные мышцы. Впрочем, несмотря на худобу, и круги под глазами, некромант чувствовал себя вполне здоровым, ел за двоих (чаще всего за себя и за Хайсси, но иногда и ещё за кого-нибудь, кто не успевал спасти от него свой обед) и обожал драться и ездить верхом. У него даже был собственный скакун, но это отдельная история… Своего жеребца Морти на задание не взял: Ашхар слишком привлекал бы внимание. А задание секретное, и Морти им страшно гордился. Правда, школьная форма факультета Некромагии тоже здорово привлекала внимание, но другой одежды, кроме чёрных маек, свитеров, рубашек, джинсов и плащей, украшенных изображениями костей и черепушек, у Морти не было. Он только свои чёрные боевые сапоги с шипами и черепами заменил на чёрные с серебристым кроссовки. Да ладно, привыкли уже окрестные селяне к Тьмойразящим, вот только факультета Некромагии даже в Цитадели побаиваются… Нет, странный всё-таки этот ельф, – подумал Морти. Бормотал гхырь какую-то, краснел, бледнел, и мертвяк ему не понравился. И почему? Хороший мертвяк, почти не подгнивший, исполнительный, запрограммирован хорошо (Морти целый месяц почти старался). Да ладно, что с них взять, с эльфов. Они, наверное, смогут понять некромагию не раньше, чем некроманты наперечёт выучат все листики и пестики на ихних грёбаных растениях… Если бы некромант был эльфом-менестрелем (бред-то какой!), за то время, пока шёл, он мог бы сочинить как минимум три отличные песни. А так он всего лишь придумал, как заставить ельфа стошнить за обедом (способ №4211), бросив ему в кашу при помощи хитрого приспособления (тоже придуманного по дороге) трупячий палец, а потом свалить всё на левитации кафедры Заклинателей. Все остальные его мысли крутились вокруг задания, данного ему лично преподом. «Ты должен пробраться в Старые Дубы, Морти, и разведать, не слышно ли там чего о Светнесущих. Смотри, только никому ни слова об этом. Сообщишь лично мне. И постарайся не привлекать внимания» «Хорошо, профессор. А в чём дело? Светнесущие зашевелились?» «Мы пока ничего не знаем, а ученики не должны совать свой нос куда их не просят. Ступай»
Hauptman: Фриц пишет: - Какого Мандоса ты так орёшь?! Это было просто супер - чисто (почти) по-русски - какой м.....ы и т. д. Аааа!!!!!!!!!!! клевый рассказ!!! Фриц пишет: - Морт, я… подожди, я сейчас помогу тебе! Мне нужны травы… я думаю, нужна конкретно, одна трава... наверно ганджубас Фриц пишет: Ты должен пробраться в Старые Дубы Старые Дубы - кабак?
Фриц: При всех достоинствах ганджубаса, магические раны им вряд ли лечат)) Хотя - wer weiss, wer weiss! Йа не травник, йа воин... Надо бы у Ельфа уточнить! Hauptman пишет: Старые Дубы - кабак? Не, эт деревня неподалёку от Цитадели...
Hauptman: Фриц А про Мандосу умолчаль... видать с умыслом..
Hauptman: Hauptman пишет: Бормотал гхырь какую-то, краснел, бледнел Монстры, травы, ганджубас... Клевый Фрицевский рассказ Бормотал, краснел, бледнел.. Эльф наверно офигел...
Фриц: Спасиб, Hauptman ))))))) Монстров, трав и ганджубаса дальше будет ещё больше! Офигеем все вместе, и даже Ельф (хоть Ельф это уже и читавши, но по ходу рассказ открывается сейчас с какой-то новой, неизведанной стороны ) Hauptman пишет: А про Мандосу умолчаль... видать с умыслом.. Не, про МандОса забыль просто)) Да, эт вообще эльфийское божество (МАндос), которое принимает души умерших эльфов в свои чертоги перед тем, как они переродятся и вернутся в Средиземье. А для Морта это - ругательство по типу - да-да - вашей русской м....ы (а кстати, объясните бедному невинному немцу, что это есть ) Дело в том, что у Морта и Хайсси - разные религии: Хайсси поклоняется Манве (как и все эльфы), а ругается соответственно Морготом (сие - божество Зла, местная средиземская аццкая цотона). А Морт поклоняется Морготу и ругается МандОсом))
Hauptman: Фриц пишет: А для Морта это - ругательство по типу - да-да - вашей русской м....ы (а кстати, объясните бедному невинному немцу, что это есть ) Уж и не знаю как сказать-то... В общем, если за пример брать пестик и тычинку, то это - как раз тычинка. (Надеюсь, я был корректен?)
Фриц: Оооооооооййй.... То есть, это - видоизменённый микроспорофилл покрытосеменного растения, с мужскими клетками?? Во как у вас интересно!
Hauptman: ну пусть так.. Я ж не ботаник
Фриц: Йа тож... Просто книжко под рукой оказальсь))))))) И всё-таки непонятно: почему русские этим ругаютцо?
Hauptman: наверно, жизнь заставляет... или потому, что полжизни через это ...или другое....как-то идёт...
Фриц: Эх... У нас тоже... После бессонной ночи побудки... Пробежки.. попойки.. драки.. головомойки... Охо-хо-хо-хо... *немец проникся темой, расвспоминался, загрустиль*
Hauptman: Ничё - поспим и все прйдет. Утро вечера мудренее! (Националишь руссишь поговорк!)
Фриц: И не кафари, товарищщ! Вот только, наверно, чем меньше спишь, тем меньше утро мудренее вечера...
Hauptman: Если хочешь поработать - ляг поспи и все пройдет!!!
Ельф: Вот ведь переписываются, моё творчество обсуждают... и хоть бы... одна... один... уу!!! и хоть бы кто пригласил!!
Hauptman: Ельф а ты все просматривай... держи ухо (длинное) вострО!!!
Гест: куда пригласить-то? на поработать?
полная версия страницы