Форум » Креатифф » The NECROMANCER » Ответить
The NECROMANCER
Фриц: Пятая эпоха Средиземья: Тьмойразящие........
Фриц: Глава 4. Вечер в Чёрной Цитадели - Разлагаясь, мышечные волокна вследствие гнилостного распада гемоглобина приобретают тускло-коричневато-бурый цвет с лёгким оттенком зелени, – вдохновенно декламировал некромант, развалившись на колченогом стуле. – Также, если имела место инфекция, из отдельных вспухших блестящих участков гнилятины при надавливании может выделяться изжелта-белый с примесью сукровицы дурнопахнущий гно-о-о-ой, – злорадостная ухмылка в ответ на изменение цвета эльфовой физиономии в сторону «лёгкого оттенка зелени». – На вкус он… Хайсси оттолкнул стул, схватился за горло и опрометью бросился в туалет. Некромант откинулся назад с угрозой рухнуть и разразился торжествующим хохотом. - Сейчас он будет тошнить, – икая от смеха, пояснил он Мадлишке, тоже чуть зеленоватой. Но Хайсси не дошёл до крайних мер. Спокойная, прохладная обстановка их ученической уборной умиротворила его разбушевавшиеся нервы и желудок. Да и к тому же вид треснутого, век не чищенного бачка вызывал куда меньше рвотных позывов, чем Мортова ухмыляющаяся физиономия. Бачок… умывальник… ёршик в углу… а-а-а!!! Ёршик!.. Хайсса вновь затошнило, но он перевёл взгляд на зеркало и успокоился. Р-р-р, кудряшки!! Но от них хоть тошнить не так хотелось. За стол эльф вернулся с бесстрастным лицом, сдержанно-взбешённый. - Ельф! – радостно возопил некромант, будто увидел друга после года разлуки и спешил к тому же сообщить ему радостную весть. – Ельф, но при варке мышцы, пролежавшие до одиннадцати суток включительно, теряют свой характерный оттенок! И могут сойти за свежие и полусвежие, если суп хорошо посолить!! А гнойнички вполне могут оказаться вот… – некромант склонился над тарелкой трясущегося Хайсса, покопался там руками, – вот этим!!! – и радостно ткнул ему под нос облепленную гороховой жижей кость с кусочком костного мозга – слизким и изжелта-белым. - Аа-а-а-а-а-а-а-а-а!!!! – страшно завопил эльф, схватил свою тарелку с супом и с размаху выплеснул в рожу некромансера. - Ну ты и ха-а-акка, – обиделся Морти. И одной правой, с разворота, нахлобучил свою порцию другу на голову. - Сволочь!!! – взвизгнул эльф и, с горохом и прочей дрянью в волосах, как ураган набросился на плюющегося некромансера. После пары минут ожесточённой схватки, которую маленькая зрительница сопровождала восторженными криками и аплодисментами, Морти оказался прижатым за горло к спинке стула. Дальше драться он не мог, потому что ржал как ненормальный, икая и подкидывая вцепившегося эльфа. Тот с абсолютно озверевшей физиономией месил некроманта кулаком в плечо. - Ха-ха-ха… ик… это как, помнишь… когда дерьмом с ёршика – тебе на голову!! Разъярённый Хайсси посмотрел на залитую супом ржущую рожу друга и тоже расхохотался. - Ну что, получил, додик? – снисходительно, сквозь смех, спросил он некроманта, чья физиономия, по причине сдавленной шеи и бешеного хохота, уже начинала принимать бурачный оттенок. - А нигхыра! – Морти каким-то одним непонятным движением сбросил с себя эльфа и припечатал за плечи к полу. - Ух, блин… – выпучил Хайсси глаза: должно быть, некромансер не такой уж и худощавый. – Идиот! Слезь… - А нефиг… – обиженно хлюпнул Морти, но друга тут же отпустил, ещё и вздёрнул за руку в вертикальное положение. - Я в душ первым!! – возопил вдруг Хайсс, торжествующе хохотнул и бросился вон из комнаты. Морти вздохнул и принялся снимать рубашку. - Эльфы, – пояснил он, в ответ на офигевший взгляд, поведение своего друга. А Мадлин офигела вовсе не потому. Ну некромансер, без стыда абсолютно! Хорошо хоть на штаны ему суп не попал. Морти эффектно отбросил рубашку, присел на краешек стола, печально огляделся. В комнате царил бардак: два стула перевёрнуты, стакан и тарелка разбиты, по столу разлит мерзкий суп и чай, и всё это мерно капает на коврик, который вообще-то должен лежать у Хайссовой кровати. Но Мадлин на всё это не смотрела. Она во все глаза уставилась на Морти. Когда он успевал загорать? Грудь и руки (чуть меньше накачанные, чем она думала, судя по силе) ровного смуглого оттенка, только вот – валар! – на левой руке повыше локтя – кольцевой ровный шрам, по краям точечки от иглы – следы шва. И четыре шрама от плеча до середины груди, будто от когтей – белые, неровные: где глубже, где прерываются. …вот бы дотронуться, провести пальцем вдоль каждого… Малышка мотнула головой. Странная мысль: будто своя, но – издалека… Морти заметил, что девчонка на него смотрит, смутился и повернулся правым боком и спиной. Шрамы он не считал своей самой привлекательной частью. А перчатку так и не снял.
Ельф: Фриц пишет: - Аа-а-а-а-а-а-а-а-а!!!! – страшно завопил эльф, схватил свою тарелку с супом и с размаху выплеснул в рожу некромансера. Хахахахахааааа!!!!!!!!!!! О, получил, некромансер гхырный?!?...
Фриц: Кое-кто дальше не дочиталь, там где суп гороховый дополнил кое-чью рыжую кучерявую причёску Получил, жгрыбный йольф??
Hauptman: Фриц пишет: - А нигхыра! – Морти каким-то одним непонятным движением сбросил с себя эльфа и припечатал за плечи к полу. наш чувак. в кабаке стопудняк был
Ельф:
Фриц: Hauptman Высшее признание для Морта Горжусь теперь этим персонажем!! А кабак у них там в Цитадели есть, так что Морт мог и там натренироватцо))
Фриц: Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Хайсси – мрачный, с мокрыми кудряшками волос, которые тщетно зажимал в хвост и пытался вытянуть. - Спать с ней будешь? – указал Хайсси… не на Мадлин, на перчатку. Некромант пожал плечами и пошёл в ванную. - Он бил тебя только правой рукой, – сказала Мадлин. – Это потому что в перчатке? - Не-ет, – улыбнулся Хайсс, скорее от взгляда на кроху, потому что отвернувшись, тут же помрачнел. – Это потому что левой он бы меня убил. - А почему? А зачем перчатка? - Спросишь у Морта. Если захочешь, – отрезал эльф. Не хотел он говорить об этом, сразу видно – не хотел. Хайсси бережно снял с окна горшочек с фикусом (тот зашевелил листьями – наверное, руки у эльфа дрожали), вытащил застеклённую раму и уселся на подоконник. Запрокинул голову, подставив лицо звёздам, а мокрые волосы – тёплому, хоть и ночному, ветру. - Высоко же! – испугалась Мадлин. Эльф усмехнулся, достал с кровати лютню, пристроил на колени. - А, ничего. Я уже не боюсь. Мы с Мортом, считай, каждый вечер сидим на окне. Мадлин ничего не сказала, но про себя подумала, что это очень опасно, учитывая, как бурно общаются лучшие друзья вот хотя бы за ужином. - Морт – так он высоты боится, он сам говорил. А висел здесь однажды, придурок, руками за подоконник. Я увидел – чуть не обос… испугался очень, а он подтянулся и обратно влез. Мадлишке этого было уж никак не понять. Как можно свеситься на руках из окна пятнадцатого этажа, мотивируя это тем, что боишься высоты? Эльф сидел и тихо перебирал струны – стройный силуэт с ореолом посвечивающих в лунном свете волос, на фоне бархатно-синего неба… - А-а, мерзззавец!! Что я слышу?! – прервала идиллию исполненная отчаянной муки ругань некромансера. И эльф, и девчонка посмотрели на Морти с одинаковым выражением. С каким – не трудно догадаться, учитывая, как удобно устроился Хайсси и как залюбовалась им Мадлин. Морти, кривясь под переливы струн, будто от зубной боли, порылся в шкафу, пару раз запихивая обратно что-то спутанное, валящееся на голову, откопал тёмный свитер, критически осмотрел, нюхнул. - Эй, это мой! – оторвался от творчества Хайсси. - Вот я и думаю, чего всякой гадостью воняет? – согласился некромант, пихнул свитер обратно, откопал чёрную майку, надел. – Пшёл вон с подоконника, – устало сообщил он эльфу. – Можно и на койке потренькать. Хайсси вздохнул и безропотно перебрался на кровать, бережно придерживая лютню – будто опасаясь, что некромант набросится с дьявольским хохотом и выкинет её в окно. В ответ на возмущённый взгляд Мадлин, пожал плечами: - Он иначе запросто за ноги – и выкинет. Он ненормальный! Некромант беззлобно оскалился, не поворачиваясь в комнату. Он сидел боком, поставив ногу на подоконник положив на колено сцепленные замком руки. В полутьме поблёскивали резные руны – перчатку он так и не снял. - Морти, а зачем вам эта перчатка? – спросила Мадлин. - Она магическая. - А зачем? Вы же сейчас не колдуете. - Надо, – угрюмо отрезал некромансер и отвернулся в ночь. - Вот! Я стих сочинил! – возопил вдруг Хайсси, и Морти тут же отвлеклась на него. – И под огненным куполом неба, – декламировал эльф, – Где закат догорает в крови, Я тебе, моя радость, признаюсь В своей пламенной эльфской любви! Мадлин сидела и во все глаза смотрела на Хайсси… Даже с восторгом каким-то! Морт закатил глаза, состроив усталую полуобморочную физиономию, и, свесив ногу с подоконника, плюнул в темноту ночи. Откуда-то снизу, этажа с пятого, донёсся возмущённый возглас. Хайсс постоянно что-то слагал, главным образом лирическое и, по-эльфийски, до крайности образное, и всё это, под аккомпанемент лютни, в первую очередь проходило через многострадальные уши некроманта. - Почему ты плюёшься?! Нет, ну вот почему ты плюёшься?! – горячо заступилась малышка за непризнанный менестрельный талант, даже ножкой топнула. Морти не поворачивался, только хрипло замученно вздохнул. - Он не любит музыки, – вполголоса сообщил Хайсси, таким тоном, будто говорил о смертельной болезни у лучшего друга. Все помолчали в честь этого. - Уже и поздно, – сказал Хайсси. – Где положим это чудо? - На моей кровати, – откликнулся Морти. - А ты где? - На-айду. Ложись спать, ельф. Прекрати меня терзать. - Я хочу ещё посочинять! – возмутился Хайсси. – И неужели я так плохо играю? Морти промолчал. Он это слышал по нескольку раз на день, считал издевательством, но уже привык. - Нет, ты очень хорошо играешь, правда! – встряла вдруг девчонка. – Мне нравится. Сыграй ещё! - Что-об вы-ы сдо-о-охли, – проскрипел некромант и четыре раза подолбался головой о каменную раму. - Он же… - Брось! Если бы он проклинал по-настоящему, всё оставшееся от меня после его манипуляций уже давно бы догнило. В этом смысле Морт – очень милый некромант. - Пошёл в хакку! – ругнулся Морти. - Да успокойся, ты только в смысле своего колдунства милый… - Что-о?! – возмутился некромансер, аж ноги перекинул в комнату, эльф едва увернулся. – Тебя не устраивает моя некромагия?! А курицу помнишь? - Ха-а-ха-ха!! Курица! – вспомнил Хайсси, принялся рассказывать Морти: – Морт на шестом курсе собрал из супа и оживил костяную курицу без головы, без одного крыла, зато с бедренной костью, торчащей из задницы! - Ха, забавная была курочка!! - Знаешь, я очень удивился… - Ври! Да ты чуть постель не обгадил, когда её утром увидел на своей подушке! - Ну, я немножко испугался, – признал эльф. - Ага, и завопил так, что эти придурки из тыща шестьсот шестьдесят шестой всполошились! - Ну, я просто был спросонья, и… эти несчастные останки набросились на меня и вцепились в волосы! – в голосе эльфа мелькнул ужас и возмут при одном воспоминании. – Я справился как-то… - Он выгреб курицу из своей копны, вереща, как стадо гарпий! Носился по коридору в исподнем и дико орал, а курочка за ним… - Морт, ты мерзавец. - А потом она догнала его, подскочила и клюнула шейным позвонком прямо в задницу! - Хватит рассказывать!! Всё было не так! Она всего лишь порвала мне пижаму! - Ты ТАК ОРАЛ! Вот на что поспорим, что кто слышал, подумал: «Наконец этот некромант решил пристукнуть своего грёбаного эльфа, а то задолбал, падла: как вечер, так окно не открыть – бренчит и бренчит на своей ыкбалайке»! - Морт!! Я тебе говорил, что ты мерзавец? Не трожь лютню! А за курицу ты мне когда-нибудь ответишь. - Весело они, короче, развлекались, полбашни на уши поставили, пока мою куру элементалка не развеяла. - Узнали, кто сотворил – таких Морту… бедренных костей навставляли! - Ну, поругали. Зато сколько мне заказов пошло на этих курей! Штук тридцать сделал, пока не задолбало. Весёлое время было… - Да, очень, – Хайсси помрачнел и то и дело передёргивался: он вспомнил всё про Мортовых курей и теперь был о них не лучшего мнения, чем о ёршике. – Гонялась вся Цитадель за безголовыми курями, пульсарами закидывая… - Зато заработал денег на артефактную перчатку. И прославился на всю Цитадель.
Ельф: гагагагаааа!!!!!!!!! как вспомню!))))))))))))))))))))
Hauptman: Значит наши уже квасили в ихнем кабаке?
Hauptman: Фриц пишет: Ха-а-ха-ха!! Курица! – вспомнил Хайсси, принялся рассказывать Морти: – Морт на шестом курсе собрал из супа и оживил костяную курицу без головы, без одного крыла, зато с бедренной костью, торчащей из задницы! пьяный панк .уле...
Фриц: Ельф Ага, эт ты сначала ржош, вспоминая, а потом как вспомнишь попадробнее, да каааак впадёшь в неконтролируемую йхаааааарость, да как занеадекватничаешь!! Hauptman Ваши, русские, где токо не квасили!)) Возможно, даже в Средиземье 141-го года Пятой эпохи, в кабаке Чёрной Цитадели... Hauptman пишет: пьяный панк .уле... Пьяный панк??? Это та курица, что ль?
Hauptman: Нет. в моем понимании только пьяный панк мог такую хохму с курицей придумать, предварительно покурив
Ельф: Фашыст, ты, имхо, и есть пьяный панк!! ))))))))))))))))))))))))))
Фриц: Некроманты - ребята повесёльше пьяных панков будут! Даже когда трезвые и не обкурившись А уж как напьются... - спасайте трупов!
Фриц: В этот момент над кряжистой цепью гор показалась луна. И снизу, со стороны конюшен, раздался леденящий душу вой. - Ашхар проснулся! – оживился некромансер, перегнулся через подоконник, громко свистнул. Ему тут же ответило что-то среднее между ржанием и воем варга, пару раз перешедшее в рычание. - Кто это – Ашхар? - Мортов жеребец. - Покажу тебе его завтра, – пообещал некромант. - А может не надо? – засомневался Хайсси. – Две заклинательницы вон в обморок хлопались. - Ашхар – очень красивое животное. Просто слегка необычный. - А создания Зла все скорее необычные, чем красивые… – задумчиво сказала Мадлин. Морти замолчал. - А я ещё сочинил! – радостно сообщил через минуту мерзостный йольф. Пристроил поудобнее лютню, сделал вдохновенное лицо и энергично забил рукой по струнам, вызывая бурное море несущихся, наперебой спешащих что-то поведать звуков – и судорожные корчи у несчастного некромансера. - Забудь меня, как страшный сон. Я ухожу, куда – не знаю! Где моря колокольный звон, А может, просто умираю… Последние слова печально оборвались на полушёпоте, струны ещё некоторое время тихо гомонили, потом – умолкли. Мадлин смотрела на эльфа, не в силах, казалось, вымолвить ни слова. Тот сидел, скромно потупясь на свою лютню. Один раз его пушистые ресницы приподнялись, он бросил быстрый пламенный взгляд – и снова опустил глаза на струны, лёгкими движениями пальцев извлекая из них тихие мелодичные звуки. А Морти сидел на окне и смотрел. Не туда, далеко вниз, где можно было разглядеть его неслабым зрением две светящиеся красные точки – глаза его жеребца. Он смотрел, как маленькая девочка без памяти влюбляется в его лучшего друга. Не ревновал, нет, как можно, смешно даже! Нагхыр ему сдалось это дитя, да ещё и Светнесущая. Просто горько немного, совсем чуть-чуть. Хайсси – красивенький эльф, споёт, побренчит на своей пыточной машине, посмотрит глазищами с эльфийской печалью – а девушки все так и млеют. Гулял бы Морти по Цитадели целыми днями, комнату для друга и его пассий освобождая, да не увлекался Хайсси этим делом: всё ждал свою, единственную, самую-самую, которую когда-нибудь найдёт. Глупость, конечно, да ему и так неплохо. Теплее всё-таки на душе, когда кому-то нравишься, когда смотрит на тебя такими, как у Мадлишки сейчас, глазами какая-нибудь девчонка. А он, Морти, – мрачный, страшный и некрасивый некромансер, весь в шрамах, горло порвано, одна рука пришита, вторую лучше вообще никому не показывать. Старый страшный некромант. (Себе Морти почему-то казался ужасно старым, особенно по сравнению с этой… девочкой-Светленьким-цветочком)… Хорошо быть эльфом – глазастым, со светлой улыбкой, красивым лицом и душой нараспашку… А на Морти никогда никто не посмотрит с другими мыслями, кроме «А-а-а, некромансер страхолюдный, чтоб ему пусто!», или же «Кошмар! Кто ж его так?» - Ельф, прекрати! Ты меня убиваешь! Ну поимей ты совесть, полночи тренькаешь… Хайсси, не переставая тихо перебирать струны, молча, с улыбкой указал глазами на стул. На нём сидела Мадлин, положив голову на сложенные на столе ручонки, и тихо, по-детски мирно спала. - Ла-адно, тренькай, но тихо, – полушёпотом разрешил подобревший почему-то Морти, тихо спрыгнул с подоконника и подошёл к спящей девочке. Неумело, но очень осторожно поднял её на руки (Мадлин что-то помурлыкала во сне, потёрлась щёчкой о плечо некроманта), отнёс на свою кровать и накрыл одеялом. - Ну чё, ельф? – сказал некромансер шёпотом. – Упокоимся с миром? - Да, да, – рассеянно отозвался Хайсси, с неохотой отложил лютню. Некромант стоял перед ним и смотрел сверху вниз, с явно требующим что-то видом. - Матрас мне свой дашь, или на полу будешь спать? Эльф вздохнул и вытянул матрас. - Бери. Кровопивец. Через минуту они уже лежали в темноте: эльф – на впивающихся в рёбра пружинах, некромант – на холодном сквозь тоненький матрасик полу. - Ельф. А ельф. - М-м? – Хайсси, похоже, уже засыпал. - Нет, ну ты вот мне скажи. Почему я такой позорно добрый? Спал бы на своей кровати радостно. Или на твоей. А вас… светлорожденных – на пол. - А… угу. - Да пошёл ты, уёльфище! Некромант отвернулся от Хайссовой кровати. Вот вечно так. Ни поговорить перед сном, ничего! Но на душе почему-то всё равно было как-то светло и легко. И тепло даже как-то. Хоть и тянуло холодком от пола и из-под двери. Хоть и разболелся только пять дней назад заштопанный бок. Хоть и с гадом этим – лучший друг, тоже мне! – говорить, как с желудком от мертвяка: расшевелишь – побурчит, а толку всё равно не добьёшься. Ну и что! Она улыбалась! И прижалась ко мне, так доверчиво… Что? Ну и идиот. Какую только гхырню… перед сном… не подума… а-а…
Hauptman: Фриц пишет: - Да пошёл ты, уёльфище! Фриц пишет: Что? Ну и идиот. Какую только гхырню… перед сном… не подума… ну явно просматривается, что к ним залетали (забредали) наши люди в эпоху их зарождения
Фриц: У йа начинает складыватцо мнение, что к оркам точно кто-нибудь залетал (ибо сей руссоидно-матероидный диалект - оркский) "Уёльфище"... Хыыы.. Гаржус этим словцом!
Ельф: Да.. Это до какой степени нужно вымотаться за день, чтоб уснуть потом мгновенно на подобном пыточном устройстве, да ещё и без матраса?.. Да ещё и когда некромант с тобой поболтать захотел?.. Одно слово - эльф!
Hauptman: просто в лагерь (кабак, таверну, поселение, сборище, на пьянку) заявился наш чувак и по пьяни разок обматюкал местного орка по причине (все что угодно) и всем понравилось ибо было сделано профессионально" Ну подумаешь поспал без матраца. А на бетоне без тряпочки?
Ельф: Это в плане если раздели?.. Ну, тогда стрёмно) А если нет, то можно чего-нибудь подстелить. А в принципе, зачем лишний раз ставить такие эксперименты?.. Вот придётся - посплю, а нет - так нет))))
полная версия страницы