Форум » Креатифф » Вольные: апгрейд, или Меня зовут Фриц » Ответить
Вольные: апгрейд, или Меня зовут Фриц
Фриц: Продолжение первой книги о Вольных: Вторая Мировая + фэнтази, с нетипичным главным героем!)
Hauptman:
Фриц: Hauptman пишет: вот тут почему-то хочется спросить - вынули, или воткнули, пытая, и только потом видишь слово "достать" Вот! Наклонности видны! Вам бы товарищ, в НКВД работать... Hauptman пишет: Бугога!! От этого легче, коль погадить на лицо? О! Bravo! Первый, кто заметил очепятку!! Ельф Не ожидайль, что не заступишься на таком жосский стёб! Ну да ничё, йа крепкий!!
Фриц: Командир роты вошёл в госпиталь, когда перевязка была почти закончена. Его даже никто не заметил сразу: Катя осторожно промокала влажным бинтом окровавленное лицо немца и всё ещё дрожала, а Цветочкин пластом лежал на кровати, уткнувшись в подушку. - Здравствуйте, товарищи, – негромко произнёс комроты на пороге, но Катя всё равно подскочила. – Ну и не товарищи тоже, – покосился офицер на бледного с закрытыми глазами лежащего немца. - Здравия желаю, – отозвалась Катя. - Я вот пришёл узнать, когда допросить можно пленного. Медсестра вспыхнула. - Допросить?! Я даже не знаю, выживет ли он! Восемнадцать осколков достала, из них четыре были в лёгких. Одна сквозная в плечо, и… - Ну Воробьёв, ну сволочь… – с чувством сказал комроты. – Увидел, как фашист к нам идёт – и гранатой в него! А мозги где? И гранату на херню потратил, и пленного вон угробил, – комроты подошёл поближе, оценивающе взглянул на бледное заострившееся лицо, перечёркнутое глубокой раной, и на пропитавшиеся кровью повязки на груди. – Эх ты, белобрысый, досталось тебе… По мне так, не жилец фашист. Как есть, подохнет. Дебил Воробьёв, дебил… И комроты, качая головой, ушёл. Только тогда Катя всхлипнула. - Да ты не верь! – донёсся возмущённый голос Руслана. – Не верь. Какой из него врач, что он понимает? Будет жить наш фашист, никуда не денется… * * * Ночью Катя не спала. Раненый немец хрипло стонал и метался в беспамятстве, и медсестра не отходила от него ни на шаг. Она сидела прямо на полу перед жёсткой койкой – кстати, собственной – и держала на его лбу холодный компресс, который горящий в лихорадке немец всё время пытался сбросить. Несколько раз Катя давала ему попить; несколько раз ей казалось, что он умирает. - Дыши! Дыши, фашист!!.. – вцепившись в его плечи с жёсткими серебристыми погонами, кричала тогда Катя шёпотом, чтобы не разбудить Цветочкина. Она не знала, что Руслан не спит, слепо таращась в темноту, и тоже повторяет про себя неслышно: «Пусть он живёт… пусть у неё всё получится… пусть… пусть… пожалуйста…» Катя хотела, чтобы немец жил. Потому что это был её пациент, и она теперь отвечала за его жизнь. Потому что она ужасно намучилась с ним, по одному выковыривая из него осколки гранаты, и просто не выдержит, если всё это окажется зря. Потому что если он умрёт, она всю жизнь будет терзаться осознанием того, что могла этого не допустить. Потому что она должна доказать старлею, военному врачу и себе, что вовсе не «подохнет фашист» после её операции, и что после трёх курсов МедУниверситета она тоже много чего умеет! …Потому что в темноте не видно свастики на рукаве, а только белые повязки с пятнами крови, и светлые волосы, слипшиеся от пота, и бледное перечёркнутое раной мальчишеское лицо с отпечатавшимся на нём страданием, и не может он сейчас быть врагом… Под утро Катя, лишившись сил, уснула, положив локти на край кровати и уронив голову на жалкое подобие подушки, рядом со светловолосой головой фашиста… * * * Немец очнулся, когда первые рассветные лучики солнца отыскали щели в двери землянки и нагло принялись светить ему в глаза. Он осмотрел низкий бревенчатый потолок землянки, соседнюю кровать, на которой посапывал, завернувшись в шинель, рыжий нестриженый мальчишка (русский солдат, что ли? Забавный…) и наконец, краем глаза, – прикорнувшую рядом девушку. Именно ту. Немец двинул голову поближе к её каштаново-жёлтым волосам, попытался улыбнуться, но от боли в распоротой осколком щеке передёрнулся и вскоре снова отключился.
Hauptman: Фриц пишет: - Дыши! Дыши, фашист!!.. – вцепившись в его плечи с жёсткими серебристыми погонами, кричала тогда Катя шёпотом, чтобы не разбудить Цветочкина. а настоящий патриот шептал бы "умри, умри - фашист недорезаный!"
Hauptman: Фриц пишет: Немец очнулся, когда первые рассветные лучики солнца отыскали щели в двери землянки и нагло принялись светить ему в глаза. ... через увеличительное стекло начальника особого отдела" Фриц пишет: но от боли в распоротой осколком щеке (и пинка начальника особого отдела)передёрнулся и вскоре снова отключился.
Гест: ну, особый начальник отдела просто брюс ли какой-то, если от одного его пинка отключаются. хотя боль в щеке это да, это кого угодно вырубить может.
Ельф: Да ладно тебе, Фрицхен, это ж форум Великих Стебунов!.. Стёб - не порок, а дружеская поддержка твоего творчества... потому и не заступаюсь... пока. За верным кинжалом далеко ведь тянуться не надо... (а иногда и вообще не надо, вот, как сейчас))
Hauptman: Хы, нормально...
Фриц: Hauptman Любой настоящий патриот (вернее, патриотка) поменяет свою несгибаемую позицию на тему фашистов, как только увидит симпатяжко Фрица А начальник особого отдела до Фрица ещё не добрался (ещё доберётся, и тогда посмотрим ещё, кто из них кому пинка даст ) Гест Нет, на данном этапе рассказа никаких особистов не появлялось!! Это товарищщ Hauptman вставил в мою цитату свой коммент в скобочках!! Не гоните на Фрица! [надульсь] Вовсе он не от боли вырубился, он просто объяективно отключился, потому что потерял много крови, и из него до стали 18 осколков. Вот у него сознание и неустойчивое стало))
Фриц: Катя, проснувшись и первым делом проверив, жив ли раненый, долго смущённо кашляла, надеясь, что в землянку никто не заходил и не видел её спящей у кровати фашиста, на одной с ним подушке. Как раз когда она примеривалась, стоя над спящим немцем, стоит ли перевязывать ему порез через всё лицо и как это сделать, в землянку ворвался врач Дмитрий Петрович и заорал, почему медсестра не на работе. - Что тут развели, а? Второй госпиталь, что ли?! Что за бардак?! - Тише, тише, Дмитрий Петрович, вы же раненых разбудите… – шипела Катя, пытаясь вытолкать своего непосредственного начальника из землянки. - И нечего им тут спать!! Быстро – всех в основной госпиталь! А ну-ка посмотрим, кто у вас тут… Уже почти изгнанный на улицу врач предпринял решающий бросок и оттеснил медсестру обратно в землянку, ворвавшись туда и сам. На шум высунулся из-под шинели Цветочкин и сонно испуганно заморгал большими тёмно-зелёными глазищами. - Ты, мурло рыжее! Чего смотришь? Когда тебя ранили, что-то не припомню? Выписываться пора! Хорошо устроился, иди в полевой госпиталь, нечего тут с девушкой прохлаждаться! И постригись ты наконец! Цветочкин бурно покраснел и попытался возразить, что вовсе он не с девушкой, а очень даже лечится, а волосы ему воевать не мешают, но Дмитрий Петрович не слушал, а переключился на немца. - Ба-а-атеньки мои!! А это у нас кто? Фашист-эсэсовец! Не сдох?! Живучий, падла!.. - Kein… Faschist… - Чего?!! – вытаращился Дмитрий Петрович на немца, поражаясь, очевидно, что это существо осмелилось заговорить. - Ich bin kein Faschist. - Чего лопочет?! - Говорит, что не фашист, – хмуро сказала Катя, предчувствуя большие неприятности. - А кто?! Папа Римский, что ли?! Ха-ха!! Немчуру – в расход! И за каким чёртом эту падаль со свастикой отсюда ещё не выкинули, узнать бы? - Личный приказ командира роты, – пошла в контрнаступление Катя. – Это очень важный пленный, которого вы, между прочим, отказались вчера оперировать, и мне пришлось всё делать самой. - Чтоб я – да эту погань оперировал, когда они… эх, да что говорить с вами! – Дмитрий Петрович в сердцах махнул рукой и быстрым шагом удалился из землянки. - У него, наверное, кого-то из родных убили немцы, – печально предположил Цветочкин. Кто бы на него незаслуженно ни наругался, Руслан пытался найти этому объяснение в каких-то личных переживаниях наругавшегося, в его душевных травмах и прочих несчастьях, чем немало смешил тех, с кем делился своими проникновенными рассуждениями. - А где медсестра?! В госпиталь!! – загремел с улицы Дмитрий Петрович. Катя стремглав вылетела из землянки, не дослушав Цветочкина и не обратив внимания на раненого немца, который несчастным слабым голосом уже шестой раз подряд пытался сказать ей «Guten Morgen» [доброе утро]. Дверь захлопнулась, и немец печально вздохнул, надулся и погрузился в глубокие личные переживания. Цветочкин тоже вздохнул, подперев голову руками: скоро придётся ему выметаться отсюда, и не будет больше с ним в одной землянке милой весёлой Кати, которая не смеётся над ним, не лупит по плечу, не издевается, а наоборот, очень даже понимает и вкусно кормит. Погоревав по этому поводу, Цветочкин посмотрел на «падаль со свастикой». Вид у немца был скучный и нахохлившийся: может, многочисленные раны не давали покоя, а может, переживает, что оказался в плену? Или его так впечатлил этот многошумный военврач со своими воплями насчёт фашиста, падлы, немчуры поганой и прочего? Тут кто угодно обидится! Руслан накинул на плечи шинель (военврач напустил в землянку изрядно утреннего холода), подошёл к немцу и дружелюбно улыбнулся. - Привет! Э-э… гутэн таг! – сказал Цветочкин. - Guten Morgen! – насмешливо выдал немец, явно намекая на то, что не такое уж это утро для него хорошее, и ухмыльнулся той половиной лица, которая не была разрезана осколком. Подумал несколько секунд – и добавил: – Ich bin Fritz Blitztod [Я Фриц Блитцтод], – и приподнял ладонь. - А я – Руслан Цветочкин! – молодой красноармеец со странным чувством неправильности всего происходящего пожал фашисту руку и сварливо уточнил: – ЦвЕточкин, а не ЦветОчкин! - Рус Цве-тОчькин! – задорно повторил Фриц Блитцтод с жизнерадостностью иностранца, делающего успехи в лингвистике. - Ты издеваешься!! – возмутился Цветочкин: у него нелюбовь к собственной фамилии, проистекавшая из всеобщих насмешек, переходила в лёгкую паранойю и нервный тик при слове «цветочек». - Was? - Das!! [-Что? - То!!] Называй меня лучше по имени… - «Имьени назифайль» – was ist das? [что это] - Das ist Name, – мрачно сообщил Цветочкин, предчувствуя уже, что быть ему при бестолковом фашисте переводчиком. Русские слова Фриц произносил ну о-о-очень коряво, ещё корявее, чем Рус – немецкие. - Jawohl. Rus! Richtig? [Хорошо. Рус! Правильно?] На Фрица определённо не могла бы рассердиться ни одна девушка, но у Цветочкина этот невинный взгляд ярко-голубых глаз и дружелюбная ухмылка вызывали только сильнейшее подозрение, что фашист открыто издевается. - Ладно, Фриц… можешь звать меня Рус, – уступил наконец Цветочкин. – Меня иногда так братец зовёт… А из-за военврача не грузись! Тебя Катька от него защитит. Катька – она о-го-го какая! Я бы на месте Дмитрий-Петровича с ней не рискнул иметь дело. А тебя она вылечит, не переживай. Отличница она в нашей группе была… пока война не началась. Эй! Да ты ведь не понимаешь… Рус обернулся и обнаружил, что немец не только не понимает, но и не слушает: он сполз обратно на подушку, то ли заснув, то ли потеряв сознание.
Гест: ладно, согласен - если бы из меня 18 осколков доставали, я бы тоже отключился в процессе.
Hauptman: - Привет! Э-э… гутэн таг! – сказал Цветочкин. - Guten Morgen! – насмешливо выдал немец, явно намекая на то, что не такое уж это утро для него хорошее, вот тут бы я сразу по морде дал Катька – она о-го-го какая! Дуся-агрегат? А я – Руслан Цветочкин! – молодой красноармеец со странным чувством неправильности всего происходящего а вот тут бы я добавил "навернул ему в челюсть"
Ельф: Hauptman Ну, мы всё-таки разные: кто-то бы дал по морде, я - нет. А Цветочкин писался с меня, а потому мне виднее.
fatman: Ельф пишет: А Цветочкин писался с меня, а потому мне виднее. гмм, что он делал с тебя????
Hauptman: уписывался видать
Ельф: Надо же, как темка зацепила!.. Ну вы ребята не волнуйтесь, будут вам и памперсы... ))))))))
Фриц: Hauptman Я вижу, тут кое-кому не терпится увидеть в рассказе мордобой... Он будет, не надо так волноваться и торопить события! Дайте Фрицу поправиться чуть-чуть - и будут батальные сцены по полной программе. А Рус - очень адекватный, добрый и справедливый... Не может он так просто человеку в морду дать!! Эх Ельф )) Внимательней слова подбирать следует: всё, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Ельф: Фриц Вот я и смотрю...
Фриц: Вот! Очередной отрывочег! То, что зелёным курсивом - копирайт Ельфа!! - Уф, ну и намучил, зараза… – бледная дрожащая Катя ввалилась в землянку, не закрыв дверь. – На четырёх ампутациях присутствовала; то ногу подержи, то руку вынеси, то режь… Ужас какой-то! - Да-а… – согласился Цветочкин. – А он вот отключился… Его, фрица, кстати, так и зовут: Фриц. - Только Фрица нам и не хватало… – озабоченно сказала Катя, взяла немца за руку, пощупала пульс. – Живой. Но ему, кажется, не очень хорошо: пульс слабый… Надо ещё одну перевязку сделать, и жидкости побольше. Ты пить ему давал? - Нет, мы поговорили только. Этот фашист обозвал меня цветочком… * * * * * * Из дневника Руслана Цветочкина Ну и скучная жизнь у рядового советского солдата! Ведь пусти сюда Гришку, он через час передумает на фронт… А мне передумывать ну никак… Не по уставу. Опять же, Каскевич уже достал хуже горькой редьки: и чего он ко мне цепляется, у нас вон целая рота придурков во главе с одним особенно хм.. представительным. Молю тебя, Боже, пусть до него не дойдут эти записи! А то я уже задолбался… Цветочкин то, Цветочкин сё… Цветочкин, что за лицо, 2 наряда вне очереди! Цветочкин, патлы как девка отрастил, на кухню, будешь всю неделю готовить! Цветочкин, пятно на форме, а фартук ты на башку надеваешь?.. Бла-бла-бла!.. надоело! Хоть ты возьми сковородку и с разворота по tubera frontalia [Лобные бугры (лат.)]! И дядя Тоша, наш почтальон, неясно где мотается! Я ему даже очки новые заказал, вместо тех, сломанных… Как приедет, так и отдам. Так нету ведь! Три дня нет! Уже три с половиной! И фашист этот, пленный… Странно, с чего бы ему нашим было сдаваться? Не пойму… Да этот придурок Воробьёв его ещё и гранатой подбил: не видел, что ли, что безоружный?.. Не удивлюсь, если фашист теперь всех русских за компанию будет клиническими идиотами считать! А с какой стати меня интересует фашист с его хрупкой немецкой психикой, кстати?.. - Цветочкин, ты опять?!? Ну вот, не успели соскучиться… - Здра.. - Отставить «здравия желаю»!! ты что, гад, хочешь всю роту перетравить?! Что за вонь у тебя тут стоит, я спрашиваю?! Ой! Я же про кашу совсем забыл… Уй-ё!.. Теперь будет орать… Главное – не спорить и во всём с ним соглашаться… - Това.. - Я знаю, что я старший лейтенант!! За идиота меня держишь, Цветочкин?! - Так точно, товарищ старший лейтенант!.. Ай!.. - Я тебя, паршивец, ещё не так за уши оттягаю! К мамке отправлю, сиську сосать! Ты что, нормально каши сварить не можешь? - Не надо за уши… Ай! Ой-ой-ой!.. У-а!.. Могу-у… - Так что ж не варишь-то? А! да что с тобой говорить, паршивец ты эдакий?.. Ну вот, опять «вне очереди»… - Товарищ старший лейтенант, немец очухался! Это Каскевич. Ага, и морда-то кислая. Ещё бы, доброе дело сделал: спас меня от очередной взбучки. Показал ему язык. - А с тобой, Цветочкин, я позже разберусь! Уж ты мне поверь: если каши нормальной не сваришь, бессменным уборщиком туалета заделаю! - Ага, как же!.. Старый дурак. Ну вот, ушёл наконец, теперь не грех и душу из.. - ЦВЕТОЧКИН!! Может, я и старый, но не глухой! Что удивительно, учитывая, как он постоянно орёт. Наверное, иммунитет… Ладно, сварю пока ещё порцию, главное – ни на что не отвлекаться! * * * И что вы думаете? Не прошло и пяти минут, как у меня над ухом раздался этот ужасный голос… - Варишь, Цветочек? - Каскевич. Я это что, вслух сказал? - Рад меня видеть? Ну ещё бы, радуйся, пока можешь! Скоро не до того будет! А вот это что-то новенькое! До угроз он никогда не опускался. Мрачно смотрю на ещё и не думающую кипеть воду и на крупу в мисочке. Если б не работа, свалил бы, пусть бы он воздух доставал… - Чего тебе надо? Хочешь, сырой гречкой накормлю? - Фашиста будешь кормить! - Ага. А теперь исчезни и дай мне.. ЧЕГО ты сказал? Каскевич заулыбался, как сытый кот. - Фашиста, говорю, старлей на тебя спихнуть собрался! Зря ты его дураком обозвал… Эх, зря!.. – притворно завздыхал этот идиот. Да так, что аж до зубовного скрежета захотелось его в кипяток окунуть! А заодно отрезать себе болтливый язык… Говорил же мне батюшка: «Говори поменьше, а не хлопот не оберёшься! Не сынок, а наказание какое-то!» Хотя, по мне, так Гришка ещё хуже, только вот ему вечно всё с рук сходит… А может, обойдётся? - Эй, а откуда ты знаешь? Он тебе сказал? - А то! Вон, сам иди узнай, он ещё с Катькой в землянке! - А ты за кашей присмотришь, что ли? - Присмотрю! Честное советское! Сомнительно… Ну да ладно, схожу, а то всё равно мучиться буду, пока точно не узнаю! Вот бы пронесло… - Ну ладно, вари, я скоро вернусь. - Иди, или, Цветочек * * * - Не знаю, не знаю, Катенька… И что с ним делать теперь, с этим охламоном? А вдруг шпион? Надо допросить… - Онуфрий Борисович, ну как можно?! Он ведь еле живой! Старший лейтенант Зывалов схватил медсестру за плечи и встряхнул: - Ты что, врага жалеешь, девочка?! Да он! Да если бы он!.. Да поубивал бы нас всех, если б мог! Он же фашист, немец, враг! Катя упрямо тряхнула головой и отскочила в сторону. - Он больной, он ранен и нуждается в медицинской помощи!.. А вы!.. Вы – бессердечный! Девушка вдруг резко отвернулась, шагнув к двери и вся закаменев: гордая медсестра Катя не хотела, чтобы видели, как она плачет. Плачет из-за этого фашиста, чтоб ему пусто было! И зачем только он появился тут, как раз когда она уже почти смирилась со своим одиночеством? Нет, нельзя! Он враг! - Катя! – окликнул её растерявшийся командир роты. Катя резко остановилась на выходе из землянки, пробормотала «Простите пожалуйста, товарищ старший лейтенант, я за свежими бинтами!» и убежала, едва не сбив с ног подоспевшего Руса. - Товарищ ста..? Онуфрий Борисович мрачно глянул на рядового Цветочкина. - Ну чего тебе ещё? Не видишь, не до тебя! Рус неуверенно потоптался на входе в землянку, смущённо кашлянул и спросил: -Ну, тогда я пойду? - Иди давай! – буркнул тов. Зывалов, а потом ему в голову пришла замечательная мысль: – А ну вернись! Рус втянул голову в плечи, ощущая затылком, что не к добру… - За немцем присмотри. Будешь его конвоиром. Руслан еле удержался, чтобы не застонать от разочарования: - Товарищ старший лейтенант!.. Онуфрий Борисович так грозно зыркнул на бедного «конвоира», что тот проглотил остаток фразы и выскочил из землянки быстрее Катьки. Зывалов подошёл к немцу, который выглядел… Ну как человек, рядом с которым разорвалась граната. Ещё повезло, что граната паршивая попалась… - Везуч ты, фашист, как чёрт! Знать, не зря выжил. Ну да ничего – очухаешься, на ноги встанешь – я за тебя возьмусь! А пока отдыхай. «И очень хорошо, что Цветочкин его конвоиром будет! Что-то мне подсказывает, что два минуса должны дать хоть какой дохлый, а плюс… Ладно, там видно будет» Тов. Зывалов бросил подозрительный взгляд на немца: не услышал ли? Но он, похоже, был без сознания. Старлей развернулся и спокойно, для разнообразия, покинул землянку. Уже подходя к командирскому блиндажу, он услышал вопли из кухни: - Ах ты гад, ты это всё специально подстроил!! – вопил Цветочкин. - Ой, ха-ха, не могу, ай!.. Ха-ха-ха!! – ржал кто-то ещё. Онуфрий Борисович тяжко вздохнул, покачал головой и проворчал: - Во! Не рота, а сборище придурков. Вот тут он был согласен с Русом. Только не знал лишь того, что во главе всех этих придурков стоял… Хм. А впрочем, не буду рисковать: хоть я и пишу от третьего лица, но вдруг?..
Ельф: Знаешь, хоть я и автор, но как же ржачно-то!.. )))))))))))))))
полная версия страницы